Светлана Денисова - Во власти стихии

открывающая рот, чтобы закричать, но с ее губ не сорвалось ни звука.

Я отпрыгнула ещё, дабы увеличить расстояние между нами и взять форы для призвания стихии. Гоблин было ринулся с новой силой на меня, но было поздно.

Стихия пришла: безоблочное небо заволокло черными тучами, появился сильный порывистый ветер, сопровождаемый раскатами грома. Я начала чувствовать эту силу и власть, что дарует природа. Она теперь была во мне. Мои иссиня-черные волосы мгновенно поменяли цвет на пепельно — платиновый, глаза, которые были голубые, как небо, стали белые с искрящимися молниями в них.

Мерзкое существо немного опешило, но это его только разодорило. Сжав кулак свободной руки и бедро Юонны с силой, отчего подруга вскрикнула (слава Богам, защитный артефакт смягчил травму), гоблин сделал последний прыжок с яростным замахом в мою сторону. В мгновение ока его и Юну подхватил вихрь, контролируемый мной. Нападавший выругался трёхэтажным пируэтом и пытался сопротивляться силе ветра. Я призвала второй поток воздуха и, словно руками, подцепила Юонну с плеч врага и опустила возле себя на траву. Посмотрев на неё боковым зрением и убедившись, что серьёзных повреждений нет, я без зазрения совести отдала бразды правления стихие. Она с удовольствием их приняла, направив мощные электрические разряды в гоблина. Раз. Два. Три. Пакостник уже не ухмылялся. В его глазах читался страх и ненависть. Подняв гоблина все выше к небесам, отчего тот заплевался матом и проклятьями по мою душу, я отправила его сильным потоком лететь в сторону. Далеко. Наверно, до самих гор Вульфов долетит.

Когда ярость начала отступать, я попыталась вернуть стихию в подсознание. Но нееет, это не так просто, как кажется.

Каждый раз, когда я прибегаю к её помощи, она ой как не хочет уходить. Мой дар жаждет крушить, метать, сносить все на своём пути. Почти физически больно с ним справляться. Но выработанная мной настырность берет своё и стихия, не хотя, отступает.

Присев прямо на землю, чтобы унять дрожь в ногах, я помотала головой, успокаивая суетившиеся, как птицы в клетке, мысли в голове, и, немного придя в себя, поползла к подруге. Взгляд Юонны со смешанными чувствами страха, удивления и благодарности, бледное лицо и неровное дыхание говорили: Юна не до конца опомнилась после нападения. Мы обнялись и легли на траву, облегчённо выдохнув.

- Далеко ты его запустила, — прошептала Юонна бледными губами, — в нашей долине уже лет как сто их вид перевелся, откуда он мог взяться?

Отвечать подруге не было сил — стихия опустошила все запасы. Да и не знала, что сказать. Ведь, правда: гоблинов у нас давно всех перебили за их скверный характер и любовь к насилию. До этого дня, я считала этих магических существ не больше, чем далекими соседями. Их вид живёт в тысячу миль от нас, на юге…

— Стихиллия, мать твою, ведьму! Ты опять прогуляла урок по защитной магии! Какого, спрашивается, лысого вульфа, я плачу этому лепрекону премудрому?!

Рык отца почти над самым ухом вывел меня из воспоминаний и я, обернувшись к папеньке, сделала самое невинно-страдальческое лицо:

— Папууулечка, — пропела я приторно-сладким голосом, — во-первых, ты сам знаешь — наш мастер по защитной магии не лепрекон, а гном, во-вторых, ну подумаешь, пропустила один разочек…

- Стиша!

— Ну два…

— Стихиллия, едрён грифон!

— Ладно — ладно! Четыре урока. Но все пройденные темы я уже вызубрила! Честное ведьменское!

Родитель взглянул недоверчиво, нахмурился, а потом его лицо разгладилось в страдальческой мине:

— Стиша, дочка, ты же знаешь, как мы с мамой беспокоимся за тебя. Мы глубоко ценим твои стремления поехать учиться в столицу, но если ты не сможешь за себя постоять — я просто не отпущу тебя не то, что в Дьюксен, на соседнюю улицу не выпущу. Ты же ходячий магнит для неприятностей. Обещай мне, что больше от твоего мастера я не услышу ни одного нарекания. А если услышу — можешь забыть об обучении в академии.

Теперь пришла моя очередь корчить страдальческую моську.

— Я знаю, пап. Хорошо, я больше не пропущу ни одного занятия и даже не буду опаздывать.

Родитель улыбнулся и обнял меня. Я уткнулась в его грудь, охваченная такими теплом и заботой, что невольно, от нахлынувших эмоций, я решила, что не буду подводить родных. Тем более — до отъезда в академию в Дьюксене мне осталось совсем немного — каких-то пол года.

— Вот так всегда: только она состряпает морду --">