Елена Звездная - Разбуди Лихо!

— Твою мать!

— Ее на церемонии не будет, — последовал сухой ответ от рядом стоящего.

Никогда плохого чужим родителям не желала, но этого спокойного уникума просто захотела задеть:

— Померла?

— Если бы… — хмыкнул. — Спит.

Ага, не одна я здесь кровожадная. Вновь попыталась открыть глаза, а сизые круги стали еще агрессивнее:

— Во имя Отца, черт подери, и его сына…, когда это закончится?!

— Закончится скоро. Отца на церемонии тоже не будет. А брат присутствовать не может.

— Спит?

— Нет. Сидит.

— В нужнике? — не сдержалась, потирая глаза обеими руками. — Да уж, если вы столько времени лежите, проблем со здоровьем не избежать.

— Нет. Он в четвертом мирке. А сравнение выбрано подходящее. — Грубиян взял меня за руки, и в глазах все стало более или менее проясняться.

— Слушай, нечего гнать на этот мир. Он нормальный.

— Так ты из тормозного четвертого?

— Ну как бы…, — вспомнила о своем решении выведать информацию и принялась за расспросы: — А если да, то это что-то значит?

Оглядываюсь, а вокруг никого, надо мною свет из круглого оконца, предо мной каменная кладка с массивной полкой, торчащей из стены, и огромный портрет на ней. Изображение не разобрать, но явно что-то кровавое.

Судорожно сглотнула:

— То есть, у меня есть привилегии тут, в твоем мире?

— Никаких.

В это мгновение в жуткой живописи напротив возникло движение, размытые пятна стали четче, линии агрессивнее, цвета холоднее, в итоге на меня воззрился красивый худой Лихо-два, явно его отец или дед или… еще неизвестно кто, но ему и с кожей, и с волосами повезло больше.

— Но мы здесь любим людей, — возвестило это чудо художественное.

Что-то не нравится мне его интонация. Надеюсь все, что придумано у нас о вурдалаках — это сказки. Пожалуйста, пусть это будут сказки!

— Сколько тебе лет, дитя? — вкрадчиво поинтересовался портрет.

— Двадцать три, — вспомнила, что для обитателей Океании я была древнейшей старушенцией. А тут, выходит, все иначе?

— Мы очень любим молодых людей, — решил порадовать меня сородич серокожего.

— Зашибись!

— Зашибать не будем, мы ценим людей живыми и невредимыми. Ты девушка?

Хм… что тут сказать? Не мужик точно, а все остальное не его ума дело.

— Ответь мне, — елейным голосом попросил портрет.

— По половым признакам — да, мысленно — давно нет…

— А в действительности?

— А в действительности ни один любитель проверок в живых не остался, — и радостно улыбаюсь от уха до уха. Убивать я их тоже буду с улыбкой, дожить бы до этого момента.

— Что это значит? — вопросил серокожий, так и не объявившись на свету.

— Она точно из четвертого мира и она подходит, — вынес вердикт прототип портрета «Дориана Грея» и начал, чернея, покрываться трещинками.

Затем свет из оконца приобрел слепящий бирюзовый окрас и по насыщенности многократно усилился. Снизу повеяло холодом, судя по запаху, могильным, что-то загрохотало, и над нами стали произноситься слова, жуткие рычаще-шипящие, и очень громко.

— Куда подхожу? — обхватила себя руками и повторила вопрос.

— Под определение, — последовал тихий ответ от серокожего:

— А что за определение?

В поднявшемся ветре и грохоте еле-еле расслышала: «Съедобная» и временно выпала в осадок. Тут монолог на непонятном языке перебил не менее насыщенный монолог на русском. Из всего сказанного выходило, что я кому-то что-то должна на постоянной основе отдавать, а мне никто никогда и ничего.

— Чего? — не поняла я.

Зачитка слов бредового обряда Обмена энергией повторилась. Из монолога на русском стало понятно, что сторону, отдающую всю себя, возглавляю я, а вот получающую все от меня — достопочтимый Лихо Лишерс Миро.

— Чего должна?

— Ты должна сказать: «Да!» — подсказал довольный «получающий».

— Да пошел ты!

— Принимается? — поинтересовался этот хитрюга у портрета.

— Нет.

Монолог повторился в третий раз, вновь рассказал, как серокожий будет мной пользоваться, а я безмолвно подчиняться. После чего был задан важный вопрос, согласна избранница или нет. Грохот начал набирать силу, ветер так вообще ледяной, но я стою на своем.

— Нет!