Ная Геярова - Сияние лилии

сдавило душу. Сердце тоскливо стукнуло в ребра. В тяжелом предчувствии я махнула поселку рукой.

«Прощай, я буду скучать».

Развернулась и скрылась в деревьях.

День клонился к закату, когда я вышла к дороге. Оставалась слабая надежда поймать проходящую в город двуколку или на худой конец припозднившуюся телегу, идущую с поселковой ярмарки. Я посмотрела по сторонам и никого не увидев, побрела по краю дороги. Ветер теребил мне волосы, покачивал ветви огромных многовековых сосен разгоняя птах. Солнце сонно клонилось к горизонту, светило рассеянными закатными лучами, окрашивая в розовый низкие кучковатые тучи. Чем ниже опускалось светило, тем быстрее был мой шаг. Я боязливо посматривала на затухающий горизонт. Дороги Девана славились мрачными историями. И были они отнюдь не о разгулявшихся в лесах разбойниках. Рассказывали поселковые про жутких монстров, выходящих из глубоких нор, о птицах, несущих за собой гром и молнии. Поговаривали о встающей по ночам нежити, жадной до плоти, о страшных упырях, желающих крови. И много еще чего, чему верить можно было с большой натяжкой. Куда как с большей вероятностью можно было наткнуться на дроу или озлобленного гоблина. Хотя и эти со времен правления семьи Киллиан поутихли, дороги находились под надзором стражей, а с приходом последнего наследника крови, лорда Истера, по поселкам потянулись дозорные. Он и сам не редко заглядывал в местные угодья. Его я помнила хорошо. Высокий мужчина с властными карими глазами, огненно-рыжим волосом и твердой уверенной походкой. Было в нем нечто не просто заставляющее трепетать, но даже испугано прятать взгляд. Странная словно волной следующая следом грозная мощь. Боялись нынешнего императора, если и были какие разговоры о нем, то только шепотом и в кругу семьи.

Я вздохнула. Какой бы порядок в стране не наводил правитель Киллиан, а мне было страшно. Нет, я не ожидала, что на меня вдруг нападут, и уж тем более не думала о нечисти, возможно, прячущейся за тенями деревьев. Я впервые оказалась так далеко от родного поселка, одна. Да еще и ноги разболелись. Сквозь тонкую подошву замшевых туфель чувствовались острые придорожные камни. Я шла хромая, проклиная любвеобильность Мика и свой темный дар. Если бы не последний… Интересно, кто из родителей наградил меня им. А может это и не дар крови, а чье-то злое проклятие? Тогда почему оно передалось мне? Что сделала я, или мои родители? За что наказана?

Я прислушалась к себе, кроме усталости в ногах, чувствовала я себя вполне даже бодро. И это пройдя пешком не менее десяти миль. А ведь любая другая поселковая барышня уже легла бы в лесу от усталости. Но я иду. Вздохнула. Лучше бы тело грызла боль и от жара ломило суставы, но это бы происходило дома. В уютном кресле, с чашкой терпкого успокаивающего чая настоянного на травах и сладкой плюшкой выпеченной Хилдой. А что теперь? Дорога в чужой город, к дядюшке, которого я почти не помню. В кармане лежала записка Хилды, но мне это уверенности не придавало. С какой стати он должен принимать некую дальнюю родственницу? По просьбе дочери? Той самой с которой он общается не больше года? Нет. Не верилось мне, что я найду у дядюшки приют. И как то нехорошо сжималось в предчувствии сердце. Ведь если я права, то иду я никуда, и не найду я там для себя ничего. А все от того, что никому не нужна. Я даже носом шмыгнула. Осталось слезу пустить. Но та не наворачивались на глаза, не застилала взор, а застреляла горечью в горле и там стояла. Я даже как нормальная барышня выплакаться не могу. От самобичевания меня отвлек медленный перестук копыт позади.

Двуколка? Телега?

Я обернулась радостно обернулась. И тут же испуганно шарахнулась на обочину.

Две пегих лошадки понуро тянули черную словно гроб, зарешеченную, карету.

— Тпру! — извозчик, мужик в темной шляпе и черном плаще, натянул поводья останавливая копытных напротив меня. Цыкнул в седую бороду.

— В город? — проговорил на грубом северном диалекте.

— В город, — я на всякий случай посторонилась. Жутковатый вид был и у кареты и у извозчика. Последний, почувствовал мое замешательство, почтительно снял шляпу обнажая лысую голову. Кивнул и улыбнулся, во рту блеснули железные зубы. Ком стоящий у меня в горле провалился в желудок и оттуда испуганно икнул. Я отступила еще на пару шагов, запуталась в юбке и рухнула на землю

Улыбка у извозчика пропала, он шустро соскочил с козлов и одним широким шагом --">