Нина Баскакова , Георгия Чигарина - Партион (СИ)

стабильную работу в обжитой системе, а не борьбу со стихией и обстоятельствами где-то в холодном космосе. Но иногда этот дух авантюризма просыпался.

 Наш отъезд совпал с получением целым рядом учёных престижной премии за вклад в развитие межэтнических отношений и работе на сверхдальних расстояниях. Это была слава, большие деньги, престиж, который заставлял записываться в пионеры космоса.

 Я написала сообщение родителям. И попрощалась с ними заодно. Не знаю была ли на той планете межгалактическая связь. Что-то я в этом сомневалась. Хорошо если там будет стабильно ходить сообщение между планетами и не придётся ждать необходимых лекарств и аппаратуры годами, используя в лечение древние методы диагностики.

 Мне в памяти до сих пор врезался эпизод, когда я в детстве заболела. А мы тогда были с родителями на астероиде, где всё лечение было представлено старым врачом. Вместо того чтоб воспользоваться сканером и проверить что со мной, он попросил меня рот открыть и высунуть язык. Хорошо, что у меня оказалась обычная простуда. Ничего серьёзного. А то как лечить больного без сканера? Чисто по симптоматике? Человек всегда может преувеличить симптомы или что-то недоговорить. Постесняться. Сканер же никогда не врёт. Ему чужд человеческий фактор.

 — Давай прощаться, — около загрузочного трапа в посадочный шаттл, сказал Денис.

 — В смысле прощаться? — мне показались его слова злой шуткой, но Денис не смеялся. Виновато улыбнулся.

 — Я не лечу. Ты отказалась от места, поэтому его дали мне. Так что я остаюсь.

 — Но я отказалась из-за тебя! — почти срываясь на крик, сказала я.

 — А я не могу пойти на такую жертву. Ничего личного. Мне нужно было здесь задержаться, чтоб получить деньги от отца, — он говорил это смотря мне в глаза. — Тебе пора на посадку.

 Я сорвалась. Залепила ему пощёчину. Да с такой силой, что отбила руку. Он схватился за щёку, на которой остался след. Я же поспешила на посадку. Отказаться от контракта было нельзя. Пришлось лететь. Обратной дороги не было. Поверив Денису, я сожгла за собой мосты. Вместе. Зря я думала, что это слово чего-нибудь значит. Оно имело вес лишь для меня. Для него же это была лишь игра. Когда представился случай, то он меня подставил.

 Шаттл привёз нас на корабль, который ждал на орбите. Спустя два часа началась наша космическая одиссея. Для меня это был путь в один конец. Можно было не тешить себя иллюзиями, что мне удастся оттуда вернуться.

 Два месяца полёта вместе с искателями приключений и неудачниками. Со мной ехали учёные, рабочие, авантюристы. Многие из них даже не собирались знакомиться с миром, где они собирались жить. Они не понимали, что там не будет привычного окружения. Может климат походил на земной, но всё же отличия были. Например, часть планеты располагалась в умеренном климате, а две другие части были покрыты льдами и пустыней. Океан был только один. Но при этом проблем с водой на Партионе не было. Много рек и озёр. Хищников не так много. Это не Лункас, где можно было снимать фильмы ужасов. Там хищными было всё. Деревья, камни, растения, животные — все друг друга ели, переваривали, рожали и опять сжирали. Жуткое место. Его прозвали большой пищеварительной системой галактики.

 На Партионе была стандартная флора и фауна. Ничем не выделяющаяся от других планет. Среднестатистическое захолустье. И как меня туда занесло?

 Я несколько недель изучала планету. Её географию, полезные ископаемые, сильные и слабые экономические стороны. Больше всего планета была ориентирована на сельское хозяйство и животноводство. Промышленности было ровно столько, сколько требовалось для потребностей и нужд местных жителей.

Местные жители. Я до последнего откладывала этот момент. Знакомиться с ними мне совсем не хотелось. Ещё с детства у меня было к ним предубеждение. Пусть они мне ничего не сделали, но может же возникнуть антипатия на ровном месте? Может. Да, это неправильно кого-то не любить за чуждые обычаи или не тот язык, не ту физиологию, но я ничего не могла с собой поделать.

 Например, когда Рузальды подавали руку в приветствии и человек им нравился, то у них руки покрывались слизью. Видимо я была очень милым ребёнком в понятии Рузальдов, потому что при знакомстве с ними на одной из станцией, где работали родители, я всё была в этой слизи. Они этого не замечали. Им нравилось общаться с человеческим детёнышем. Своих они не воспитывали. За них это делал --">