Марина Эльденберт - Танцующая для дракона (СИ)

назад, тогда же я первый и последний раз видела Гроу вживую. Первый и единственный раз, когда он пел в собственной постановке, и когда он пел…

— Я чуть из трусов не выскочила, — призналась моя подруга Имери, когда мы вывалились из зала.

В общем, да.

Что-то знаковое в ее определении было. Его голос — это убийственная смесь рычания и возносящейся над залом глубокой непристойной страсти, от которой трусы по идее должны отстреливаться сами. Впрочем, не уверена, что на той блондинке они вообще есть.

Наверное, эта мысль и становится последней каплей.

Просто однажды «той блондинкой» рядом с Лодингером была я.

— Девушки, я чуть не оглох! Чтоб меня так встречали… — Лэрг возвращается и ставит перед Шири бокал. — Тан, ты куда?

Я вскакиваю, потому что мне нужно либо выпить, либо подышать воздухом, либо потанцевать. Изо всего вышеперечисленного лучше выбрать танцы, именно они всегда возвращают меня к жизни. Я начала танцевать лет десять назад, как раз после того случая. Кажется, я до сих пор слышу шелковый, обволакивающий голос Лодингера, вплетающийся в разум отравой: «С арматурой в постели и то было бы интереснее, Танни Ладэ».

После этого я сказала себе, что никто и никогда больше не назовет меня арматурой.

— На танцпол, — отзываюсь небрежно. — Хочу немного подвигаться.

— Я с тобой, — тут же подрывается Лэрг, отставляя бокал.

Пожимаю плечами, а Шири подмигивает и откидывается на спинку, разглядывая сверкающие золотом ступеньки, по которым поднимался Гроу с блондинкой. Там, наверху, в полумраке ВИП-лож, куда не дотягиваются неоновые лучи и разбросанные по залу узоры — роскошь и вседозволенность. Там рекой льется элитное спиртное, а воздух пропитан сигарами, каждая из которых стоит как моя месячная зарплата. Дизайнерские шмотки Лодингера стоили как месячная зарплата моей сестры.

Отмахнувшись от этой мысли, вместе с Лэргом иду на танцпол. Он не упускает возможности меня поддержать, когда я случайно цепляюсь каблуком за дизайнерскую полоску металла.

— Осторожнее.

— Не люблю каблуки, — признаюсь честно.

Моя сестра Леона — другое дело, она словно родилась на шпильках, я же надеваю их исключительно, когда иначе нельзя.

Дресс-код.

— А что любишь? — наклонившись к самому моему уху, шепчет он.

— Кроссовки, — пожимаю плечами.

Этого хватает ровно настолько, чтобы закрыть тему любви, что меня полностью устраивает. Ему не нужны лишние надежды, а мне — тем более.

В зале, где басы отдаются в сердце, я чувствую себя свободной. Дурацкие мысли мигом выветриваются из головы, стоит мне подхватить ритм. Ритм, который сменяется в танцах под настроение ди-джея, ритм, за которым кто-то пытается угнаться, кто-то просто топчется на месте, кто-то прыгает и трясет головой. Я качаюсь на бьющих по танцполу волнах, позволяя телу разогреться и почувствовать движение. Лэрг только один-единственный раз пытается положить руки мне на плечи, но когда я их сбрасываю, отступает. Мы просто рядом, но не вместе. Я двигаюсь, дожидаясь мгновения, когда почувствую особый отклик на плещущее в зал звучание.

То, что я называю единением с музыкой.

То, из чего рождается настоящий танец, и когда это происходит, это нельзя не почувствовать.

Музыка вливается в меня сквозь кончики пальцев, когда я вскидываю руки над головой. Стрелы неона пронзают тело, отражаясь от расшитого блестками топа. Искры мельтешат и рассыпаются в темноте, собираясь в устремленных на меня взглядах. Музыка льется, и я в ней тону, растворяюсь, становлюсь единым целым с текучим, усиленным клубным ритмом.

Движение вправо — и рука продолжает линию над плечом.

Поворот, прогиб — и волосы расстилаются под ногами, чтобы собраться разноцветным вихрем в воздухе. Ритм нарастает, и вместе с ним нарастает скорость: когда я стекаю вниз вдоль бедра, как поломанная кукла, а потом выпрямляюсь, выбрасывая обе руки вперед.

Рядом со мной вырастает мускулистый парень, не Лэрг — Лэрг стоит в стороне и смотрит. Смотрит, как мои руки ложатся на мощные плечи (мне без разницы, кто он, мне нужна опора), кажется, в толпе я вижу своих коллег. Рывок вперед — и каменный торс принимает мое тело, позволяя ему вплавляться в него, как под жаром ревущего пламени. Музыка рвется, ладони на талии позволяют прогнуться в спине. Закидываю ногу ему на бедро и падаю вниз, позволяя партнеру себя держать.

Перевернутый --">