Селия Кайл - В погоне за хвостом (ЛП)

дрожала под его обжигающим взглядом.

О, Боже. Он был ... Ничего себе. Это было все, что она хотела. Просто вау.

Внутренняя львица Пенелопы замурлыкала и поползла вперед. Кошка хотела тереться об него, привлекая внимание. Этот один единственный взгляд заставил ее жаждать его. Она облизала губы, во рту пересохло, и ей очень хотелось знать, как он выглядит на двух ногах, а не на четырех. О, она знала, что он высокий и мускулистый, все мужчины оборотни такие. В то время как самки отличались размерами и формами, самцы, их вида были сильными и доминирующими. Некоторые больше, чем другие. Этот лев, вероятно, огромен в человеческой форме. Большой и свирепый и, о, такой аппетитный ...

Конфетка.

Нет, не конфетка. Плохо, очень плохо. Этот мужчина бродил вокруг, словно владелец и испортил весь ее день. Невнимательный, вот кто он. Не вкусный в любом случае.

Она была так потеряна. Она даже не знала, как он выглядит, но его агрессия и доминирование протянули руку и поманили ее. Кошка Пенни хотела его, словно это последний день ее жизни, и она обнаружила, что ее человеческое тело не может ждать, чтобы увидеть его, как только он изменится. Все в нем взывало к ней, и она с радостью забыла о телефоне и разговоре.

- Ты сделаешь все, что он, черт возьми, хочет.

Подождите, кто это говорит? О точно. Она разговаривала с Даной по телефону. Дана, которая сказала ей делать все, что он хочет. Ну, у нее тоже была парочка желаний. В которых не было места одежде.

Словно она была шлюхой. И знала все виды блуда.

- Учитывая, что он смотрит на меня, так словно, хочет съесть меня на ужин, я предпочла бы не делать то, что он хочет. Есть ли вариант Б?

- Нет, - категорически сказала женщина. - Ты не должна знать, кто он, но достаточно сказать, что в то время как твой альфа владеет твоей жизнью, это самец владеет всеми нашими жизнями. Дай ему то, что он хочет. Я дам Джастину знать, что он там.

После, она услышала, что женщина сначала бросила телефон, а затем фон быстрого набора заполнил ухо. Ну, по крайней мере, Дана скажет Альфе Джастину, где искать его своенравного "друга".

Отлично, просто отлично. Она осталась одна в библиотеке, с  мужчиной, который смотрит на нее так, словно решает с чего бы начать ее есть.

Массивный зверь вышел вперед, сокращая расстояние между ними, и чем ближе он подходил, тем больше казался. Весь ее мир сосредоточился на приближающемся самце, и страх побежал по ее венам, когда она поняла, насколько большой он на самом деле. Боже, если он решит полакомиться ею, она мало, что сможет сделать с этим. Он будет в два раза больше ее при изменении, у нее будет мало шансов на спасение.

Ее собственная кошка напомнила ей, что она не хочет идти против него. Нет, она хотела, делать все, что она хотела сделать, и если в это входит обнаженка, тем лучше. Да, ее кошка была за обнаженку.

В воздухе послышался гул вибрации его мурчания, заполняя ее тело. Оно проскользнуло мимо ее плоти и поселилось глубоко в костях, пока она не почувствовала, как будто оно жило внутри нее. Это коснулось мест, о которых она и не подозревала, и она уклонялась от незнакомого ощущения. Она не знала, почему мужчина влияет на нее так, но она не была уверена, что хочет, то к чему все идет. Ее кошка заныла возражая. Она хотела стать ближе ко льву; она хочет искупаться в его аромате и отдаться ему.

Этому не бывать.

Пенелопа обошла стол, пытаясь сохранить дистанцию между их телами, она делала это пока не врезалась в стену. Он заманил ее в ловушку, и теперь не было никакого спасения. Она умрет. Прямо здесь, прямо сейчас, она умрет. Что она успела сделать за свою жизнь? Что люди будут помнить о ней? Сколько людей будут плакать на ее могиле? Тьфу. Она была долбанным библиотекарем. Не то, чтобы было что-нибудь плохого в том, чтобы быть библиотекарем, но она мечтала о большем. Мечты, в которых она не была чьим-то ужином.

Чавканье. Начались занятия в классе керамики.

Укус. Началась попытка сорвать с нее ювелирные украшения.

Облизывание. Началось ... Может быть, облизывание было не так плохо.

Массивное-пятьсот-фунтовое животное сидело на ее стальном столе, голова наклонена в сторону, как будто он рассматривал ее. Его веки опустились, а затем поднялись в сонном, неторопливом мгновении, в нем была уверенность, что она ничего не сделает ему. Иначе, он не был бы настолько медлительным. В действительности, она ни для кого не была угрозой, разве, --">