Мэри Гилганнон - Повелительница бурь

черных волос внизу живота. Ее красота заставила учащенно забиться его сердце. Она хочет обольстить его: смертный, разделивший ложе с феей, обречен вечно томиться в страшной бездне!

Плоть его откликнулась на исходящий от нее призыв. Не смотря на свою слабость, боль, страх, его тело страстно жаждало ее. Она придвинулась ближе, и его удивило, что она по-прежнему выглядела чем-то обеспокоенной, даже испуганной. Даг постарался глядеть ей в лицо, чтобы не видеть соблазнительного обнаженного тела.

Женщина приблизилась почти вплотную к нему и уже вот-вот готова была коснуться его своим телом, но все-таки отчего-то не сделала этого. Даг судорожно сглотнул и закрыл глаза; он сможет успешнее сражаться с ней, не видя ее. Время шло, но она по-прежнему не шевелилась. Неожиданно он ощутил, как губы ее коснулись его обнаженной груди, и крепче зажмурил глаза.

Потом женщина дотронулась до запястья его раненой руки, и Даг вздрогнул. Она потянула руку к себе. Дергающая боль мгновенно разлилась по всему его телу; темнота беспамятства затуманила мозг.

Похоже, сознание он потерял только на пару секунд, а придя в себя, почувствовал, что женщина больше не держит его за запястье. Но она по-прежнему была здесь, прикасалась к нему, внимательно исследуя его раненую руку. Даг не шевелился, мысленно вознося молитвы всем богам, каких только знал. Когда ее пальцы коснулись его воспаленной, горящей раны, он не смог подавить стон. Женщина сразу же отдернула пальцы, и он услышал ее учащенное дыхание. Судя по запаху, рана уже начала загнивать; скоро жар доконает его, и если женщина хоть немного понимает в телесных недугах, то для нее не секрет, что он уже недалек от смерти.

Прохладная ладонь легла ему на лоб. Даг затаил дыхание. Женщина произнесла несколько слов, потом послышались какие-то шуршащие звуки, и, наконец, ее шаги замерли в отдалении.

Открыв глаза, Даг ничего не увидел – вокруг стояла полная темнота. Фея исчезла, и ему пока ничто не угрожало. Он с облегчением вздохнул. Неожиданная мысль пришла ему в голову: что, если это вовсе не фея, а обыкновенная смертная женщина, и она пытается помочь ему? Если бы он овладел ею, как она того хотела, она могла бы научить его, как убежать отсюда, или по крайней мере принесла бы ему воды. Теперь же он был обречен на смерть.

Даг уставился в непроглядный мрак своей темницы, сожалея, что упустил последний шанс выжить.

Христос помог ей – пусть даже языческие боги и были против нее! Фиона в изнеможении вздохнула, возвращая факел в подставку на стене коридора, ведущего к покоям ее отца. Еще недавно ее план казался ей таким великолепным, но теперь, вспоминая воспаленную, бессильно обвисшую руку викинга, она чувствовала, что все ее надежды пошли прахом: громадный воин потерял сознание от одного ее прикосновения. Было совершенно ясно, что он умирает. Какая потеря, угрюмо подумала девушка, – такому великолепному мужчине предстоит сгнить в подземелье ее отца! Дыхание ее участилось при одном только воспоминании о том, как она впервые увидела раненого воина; он был так высок, так мускулист, его длинные, слегка волнистые волосы в свете факела отливали червонным золотом, а черты лица, даже искаженные страданием, были столь прекрасны, что лицо это казалось отлитым из бронзы искусным скульптором.

Отчаяние охватило ее при мысли о сырых, холодных стенах прохода, ведущего в подземелье, куда он был брошен, о крысах и прочей нечисти, которые в изобилии водились там. Лишенный воды, он не долго будет мучиться и скоро обретет свой конец.

Фиона вздохнула: если бы только она могла помочь ему! Но то были пустые мечты. Он – ее враг. Когда кровожадные викинги напали на владения ее отца, они никого не щадили: насилия, убийства, грабеж были для них обычным делом. Вот почему порядочная женщина не должна питать сочувствия к этим варварам.

Но в том-то и была вся прелесть ее плана: она задумала отдать свою девственность захваченному в плен викингу и поставить отца перед фактом – пусть тогда он попытается выдать ее замуж за гордого Сивни Длиннобородого. Ни один мужчина, в жилах которого течет королевская кровь, не пожелает ее после того, как она побывает в руках викинга.

Вызывающая усмешка, скользнув по губам Фионы, тут же пропала: она снова вспомнила страшную сцену в подземелье.

Викинг этот, видимо, был слишком слаб и болен, чтобы возжелать ее как женщину. Если она не сможет расшевелить его, ей придется отказаться от своего --">