Линда Лаел Миллер - Мой разбойник

самолет Кейли в Лас-Вегасе одна и привезла ее в Редемпшн. Отец так и не приехал. Рейнбоу страдала от мигрени и должна была несколько дней лежать в темной комнате, – так объяснила ей бабушка, когда они остановились перекусить в дороге гамбургерами и картошкой по-французски.

Кейли не подала виду, что ее обрадовало изменение планов, но не сомневалась, что бабушке это было известно, – от нее трудно было что-то скрыть.

В доме, который Кейли считала родным, в бальном зале, ее ждала четырнадцатифутовая ель, все еще влажная, со свежим запахом ее родных высокогорий. Мастер на все руки, мистер Кингсли, развесил тысячи крошечных фонариков на ее пышных ветках, но работа по украшению елки многочисленными игрушками, которые делались и собирались поколениями, была оставлена до приезда Кейли.

Вечером, когда закончился ужин, и елка была украшена, и даже бабушка внесла свою лепту, взобравшись на высокую стремянку, чтобы достать до верхушки елки, Кейли сидела одна в темном зале и с восхищением смотрела на мигающие фонарики и блестящие украшения. Она хотела жить у бабушки в Редемпшне, пока не стала бы взрослой, но здоровье пожилой женщины ухудшалось, и бывали дни, когда артрит приковывал ее к постели. Никто не реагировал на намеки Кейли о том, что она могла бы быть полезной, ведь ей было уже почти девять лет, и, в конце концов, она отказалась от них.

Кейли сидела и размышляла о том, что у нее нет настоящего дома, нет места, к которому она была бы привязана, и ощущала себя более призрачной, чем когда-либо. Вдруг Кейли резко повернула голову, ее сердце екнуло и замерло в предчувствии чего-то. Дерби был здесь. Он переводил удивленный взгляд с нее на елку и опять на нее.

Он подрос. Его волосы стали длиннее, а левую щеку украшала ссадина. Он произнес ее имя, Кейли поняла это по движению его губ. Она почувствовала, как их души соприкоснулись.

Кейли поднялась с кресла, подошла к зеркалу и прислонилась лбом к стеклу, словно хотела проникнуть в него, – так сильно влекло ее к мальчику. Она прижала ладони к холодной поверхности зеркала, едва сдерживаясь, чтобы не сжать пальцы в кулак и не ударить по преграде, которая отделяла ее от Дерби, застывшего в той же позе, что и она, охваченного тем же желанием. Какая-то безыскусная нежность ощущалась в его движениях.

– Дерби, – шептала Кейли.– О Дерби, мир развалился, я всего лишь видимость, я не реальный человек.

Она говорила и говорила, изливая все, что накопилось у нее на сердце, а когда эмоциональный поток иссяк, она почувствовала облегчение. Хотя Дерби и не мог слышать ее, он, казалось, все понял, он знал, как ей грустно и одиноко. Она чувствовала, что не безразлична ему, и это было самым главным.

Они долго стояли так, осязая, и не осязая друг друга. А когда вошла бабушка и включила свет, Дерби мгновенно исчез. Кейли повернулась, ослепленная светом и собственными слезами. Бабушка подбежала к ней, обняла, целуя в затылок.

– О, дорогая, – взволнованно шептала бабушка.– Дорогая моя. Мне так жаль.

Она не спросила Кейли, почему та стояла, прислонившись к зеркалу, и плакала. Конечно, у нее были свои мысли на этот счет, а Кейли не пыталась объяснить ей это ни тогда, ни позже. Это было слишком личное, слишком дорогое, чтобы делиться этим с кем-то, даже с бабушкой.

В течение последующих лет Кейли навещала бабушку всякий раз, когда могла. Повзрослев, она стала видеть яркие, головокружительные, захватывающие дух сны о Дерби, независимо от того, была ли она в Редемпшне или где-то далеко, но к своему сожалению, в зеркале она видела его все реже и реже.

Когда Кейли было двенадцать, и она училась в школе искусств, ее мать погибла в автомобильной аварии в Европе. Отец умер год спустя от гриппа, а через шесть месяцев не стало и бабушки. Дом в Редемпшне закрыли, в нем никто не жил.

Зеркало стало просто зеркалом, темным и пустым. А Кейли, которая жила теперь в Лос-Анджелесе, была помолвлена с мужчиной, которого должна была любить, но не любила, и всеми силами старалась забыть Дерби. Но он то и дело приходил к ней в воспоминаниях, когда она бодрствовала и когда спала, работала или отдыхала, и чем дольше Кейли была вдали от Редемпшна, тем более эфемерной ощущала она себя.

ГЛАВА 1

Редемпшн, настоящее время

Элегантный старинный дом, в котором наследники оставили только кровать, несколько коробок с бумагами и книгами и арфу двоюродной бабушки Марты, окружил Кейли Бэрроу зияющей пустотой, когда она вошла в --">