Мэри Бэлоу - Немного соблазненная

большой денежный приз, если его уже не успел заполучить юный Гордон. Полагаю, о помолвке будет объявлено со дня на день. Тебе, Росторн, лучше держаться в стороне от нее, если даже Волк не сунет свой нос за пределы Англии. — Джон хлопнул Джервиса по спине и довольно ухмыльнулся.

Волк. Под таким именем в свете знали Вулфрика Бедвина, герцога Бьюкасла. Хотя Джервис не видел этого человека уже девять лет и последние пять ничего о нем не слышал, он почувствовал, как в нем с новой силой просыпается ненависть лишь при одном упоминании имени Вулфрика Бедвина. Именно Бьюкаслу виконт был обязан возникновением странного чувства отчуждения, которое он испытывал среди соплеменников, людей своего круга. Именно из-за Бьюкасла на долгие девять лет легла непреодолимая пропасть между ним и его родиной, землей его предков. Он покинул Англию в возрасте двадцати одного года. Его скитания по континенту, попытка пустить корни во Франции не привели ни к чему — Джервис по-прежнему чувствовал себя здесь чужаком, несмотря на то что его мать была француженкой. Британская почва вскормила виконта и воспитала его как будущего наследника огромного земельного владения.

Именно Бьюкасл стал объектом тех дружеских чувств, которые в дальнейшем перевернули всю жизнь Джервиса, заставили усомниться в юношеских идеалах и вынудили к изгнанию. Годы, проведенные на чужбине, воспринимались молодым человеком в каком-то смысле как смерть. Порой ему даже казалось, что уйти из жизни легче, чем терпеть несправедливость, унижения и постоянно доказывать всем вокруг свою невиновность, противостоять насмешкам и высокомерию окружающих. В конце концов виконт пришел к выводу, что проще смириться с навязанной ему светским обществом ролью повесы и распутника. Что ж, возможно, он пошел по линии наименьшего сопротивления, позволив Бьюкаслу победить.

Глядя сейчас на Уолдейна, Джервис внезапно понял, что ненависть, дремавшая в нем все эти девять лет, не угасла, по-прежнему не давала ему покоя и вызывала желание отомстить Бьюкаслу. Просто он загнал это чувство в самые глубины подсознания и заставил себя поверить, что прошлое для него умерло навсегда.

И вот теперь он здесь, в том же доме, в той же комнате, что и сестра Бьюкасла. В это просто трудно поверить.

Джервис снова обернулся, чтобы еще раз взглянуть на девушку. Ее рука в перчатке лежала на рукаве светловолосого офицера, капитана лорда Гордона. Пара направлялась в центр зала, чтобы присоединиться к дамам и джентльменам, ожидавшим музыки.

Леди Морган Бедвин.

Она шла с гордо поднятой головой, глядя прямо перед собой. За ее манерой держать себя, за этим высокомерием стояло не одно поколение аристократов.

Джервис вдруг почувствовал нестерпимое желание сыграть какую-нибудь шутку с этой девушкой. Искушение было слишком велико.

Она встала в ряд женщин, ее спутник капитан лорд Гордон, симпатичный юноша, — напротив, рядом с джентльменами. Этот молодой человек, без сомнения, предназначался ей в будущие супруги. Партия была более чем подходящая — единственный сын и наследник графа.

Несмотря на высокомерие, девушка была, без сомнения, невинна. Вокруг нее, как успел заметить виконт, постоянно кружила целая стая опекунов. Хотя в свете Джервиса считали опасным соблазнителем, он направлял свои чары только на дам, которые и в опыте, и в возрасте были ему ровней. Но если бы он захотел испытать свое умение обольщать женщин на этом невинном существе, то, пожалуй, с легкостью смог бы завладеть вниманием леди Морган и увести ее из-под носа этого мальчишки в красном мундире.

Если бы захотел.

Но разве он не хотел?

Зазвучала музыка, и виконт снова почувствовал, как сильно искушение…

В движениях леди Морган Бедвин одновременно сочетались и некоторая старательность, вероятно, объяснявшаяся ее почти школьным возрастом, и в то же время изящество. Она была слишком худой по его меркам, а ее грудь маленькой. Такой физический тип женщин никогда не привлекал виконта и не возбуждал в нем сексуального желания. Да и сейчас Джервис ничего не чувствовал к этой девушке, почти подростку, просто у него хватало эстетического чутья, чтобы по достоинству оценить совершенство ее красоты.

И еще ему очень хотелось доставить ей какую-нибудь неприятность.

— Ну, так ты идешь играть в карты, Росторн? — поинтересовался Джон Уолдейн;

— Чуть позже, — ответил виконт, не отрывая взгляда от танцующих; их ноги ритмично стучали по --">