Елена Анатольевна Коровина - Версальская грешница

наваждения. Бог с ними, с сокровищами, лишь бы выжил мой сын!

Ну а Виктор подмигнул Соне:

– Видишь, у каждого свои сокровища! Я-то уж точно не в накладе – мое сокровище со мной!

И, притянув девушку к себе, он обнял ее. Но та вдруг, беспокойно вздохнула:

– Думаешь, теперь все станет хорошо? А как же Общество? Они же могут мстить…

– Не беспокойтесь, мадемуазель Софи! – тихо произнес мажордом. – Может, раньше Общество и было сильным, но на нынешнее время оно – блеф. Все держалось на тройке магистров. Но Первый и Второй магистры мертвы. Так что в последнее время мадам Гранде верховодила одна. Никто, конечно, не знал, что гранд-магистр – женщина. Мадам Гранде просто платила деньги за разные услуги, а при этом еще делала вид, что Общество всесильно. Она вообще любила играть – то ли в масонов, то ли в розенкрейцеров. Устраивала спектакли. Было всего несколько человек, которые знали истину. Но мадам умела, так сказать, раздувать угли. Когда несколько лет назад погиб один гонец, который отвозил что-то по ее просьбе, она разыграла целый спектакль. Он, бедняга, перепил, должно быть, и свалился с моста. Но мадам пустила слух, что его покарала рука Общества за то, что он разгласил тайну.

– Так убийства были понарошку? – удивилась Соня.

– Увы, мадемуазель, не все. Мадам Гранде убирала тех, кто ей мешал. А в последнее время словно с цепи сорвалась. Видно, решила покончить с Обществом, забрать себе все деньги и заметала следы. Заманивала к себе неугодных и нажимала тайный рычаг на ручке своего кресла. Пол в комнате наклонялся, и несчастный падал в каменный мешок. Это хитроумное устройство сконструировал еще давний владелец этого дома – часовщик. Он ужасно боялся грабителей, вот и постарался. А мадам знала все его хитрости и пользовалась им. Несчастный, упавший в каменный мешок, умирал от голода и жажды. А недельки через две Морис, главный помощничек нашей дьяволицы, вытаскивал тела и сбрасывал в речку. Ну а тех, кто еще не умер в подвале, Морис просто убивал.

– Где же он сейчас? – вскричал Виктор. – С ним следует поскорее разобраться!

– Увы, месье… Он пропал.

– Удрал в страхе перед наказанием?

– Нет, месье. Он пошел шпионить за вами по приказу хозяйки, когда Шарль повел вас во дворец по тайному ходу. Но вы вернулись, а Морис нет.

– А как он был одет? – встрепенулась Соня.

– Он всегда одет одинаково – во все черное: и плащ, и одежда.

– А какой он из себя?

– Небольшого росточка, худенький, вертлявый. Противный, как блевотина. Простите, мадемуазель…

Соня заулыбалась:

– Так мы можем его не опасаться! Он не вернется. Он упал с лестницы, когда мы бродили по дворцу, и сломал себе шею.

– Так это тот второй, что валялся около нижней ступеньки? – подозрительно сверкнув глазами, поинтересовался Виктор. – И он сам сломал себе шею?

Соня набрала побольше воздуха и подтвердила:

– Он упал и сломал шею!

И хотя она-то точно знала, что шею Морису сломал «милейший» Николай Петрович, но сказать это у нее язык не поворачивался. Все-таки Николай Петрович Контии был ее учителем… Наставником, так сказать… Хотя потом и решил убить свою ученицу…

– А Шарль где? – девушка перевела разговор.

– Когда он вернулся без вас, мадам Гранде выгнала его, даже не заплатив жалованья за последний месяц. Так что уж он-то не станет мстить за вероломную мадам.

И тут Виктор улыбнулся:

– Зато я с удовольствием заплачу ему вдвойне – ведь это он проводил нас во дворец! Помнишь Розовый будуар, милая?

Соня кивнула и вдруг, словно наяву, увидела маркизу де Помпадур в ее любимом фисташковом платье с розочкой у корсажа. Фаворитка улыбалась:

– Нелегко быть Версальской грешницей, верно, моя девочка?

А возникший неизвестно откуда Людовик по-свойски ткнул пальцем под ребро своего потомка:

– Нелегко быть королем, верно, мой мальчик?

И оба царственных предка, взглянув друг на друга, дружно обратились к потомкам:

– Но ведь все к лучшему, не так ли?

И мажордом в удивлении услышал, как русские гости в один голос отвечают кому-то:

– Конечно, все к лучшему!

Филипп Леду незаметно перекрестился: ох, видно, все они с приветом, эти русские. А может, они видят то, что другим недоступно? Воистину странный народ и загадочный…

И тут тишину прорезал вопль Варвары:

– Виктор, Соня, месье Леду! Идите скорее! Гастон очнулся. Ему лучше. Он просит перо и бумагу – хочет написать, стихи в мою честь!

ЭПИЛОГ

Москва, --">