Мурзель - Сердце медведя

этому совершенно невозможно противостоять. Что это? Агония? Предсмертные судороги?

— Виола!

Ее подхватывают под мышки и поднимают с пола. Она открывает глаза. Так и есть — она умирает, и у нее, должно быть, видения. За ней явился ангел… почему-то в облике Бьорна. Теперь Виоле не страшно, боли больше нет, и она блаженно откидывается на подушку. Все кончено.

Но нет, это еще не конец. Виола вдруг ощущает следующую волну. Дикую, мучительную, но вместе с тем невыразимо сладостную. Что-то внутри очень сильно давит вниз, словно живот пытается дотянуться до коленей.

— Давай, принцесса! Ты сможешь! — «Ангел Бьорн» хватает ее за руку.

Виола мычит и рычит, до хруста сжимая твердую мужскую ладонь. Тело действует само, и, кажется, что нет на свете ничего важнее. Безумно хочется облегчиться, Виола тужится — и вот что-то большое и круглое как арбуз, распирает промежность, протискиваясь между ног.

— Есть головка! — слышит она голос Бьорна.

«Господи, а он-то откуда тут взялся?» — Виола думает об этом и тут же забывает, потому что ее накрывает следующей потугой. Она отчаянно стискивает зубы, набирает воздуха в грудь. Все мышцы напрягаются. Она плавно выдыхает. На этот раз ей требуется гораздо меньше усилий. Из нее выскальзывает что-то продолговатое, и тут же раздается недовольный басовитый плач.

— Сын, Виола! У нас сын! — голос Бьорна дрожит от волнения.

Она открывает глаза и видит на его руках странное существо с ярко-розовой кожей, измазанной в крови и какой-то белесой субстанции. Из живота новорожденного к ее промежности тянется перекрученная сизая пуповина. Глаза-щелочки спрятаны под припухшими веками, а из провала беззубого рта вырывается на удивление громкий для такого маленького создания крик.

— Какой страшненький! — измученно усмехается Виола, не веря в реальность происходящего.

— Весь в меня!

Бьорн подносит младенца поближе, и она убеждается, что это мальчик. Взгляд невольно падает на его ножки. Крохотные сморщенные ступни, нежные розовые пяточки…

Растопыренные пальчики размером с горошину…

И каждый… каждый из них свободно отделяется от другого…

***

Когда Виола проснулась, то первым делом ощупала свой живот — он был мягким и опавшим, как пустой мешок.

— Ребенок! — взволнованно прошептала она.

— С ним все в порядке, сестра, — ласково сказала послушница Виктория, сидящая на стуле рядом с кроватью.

Виола с облегчением откинулась на подушку. В памяти возникли бесконечные часы невыносимой боли. Сами физические ощущения, как ни странно, почти забылись, но эти муки и корчи — такое не забудешь никогда.

«Значит, я родила, и младенец жив, — подумала Виола. — А все остальное — Бьорн, нападение хейдов — мне привиделось в горячечном бреду».

— Я хочу увидеть ребенка, — попросила она.

— Конечно! — сестра Виктория поднялась со стула. — Его унесли, чтобы обмыть, запеленать и позволить тебе немного отдохнуть. Бедняжка, ты едва не отдала богу душу.

Виктория вышла из кельи, а Виола в изнеможении прикрыла глаза. Все дико болело, но это была скорее мышечная усталость. Какое счастье, что ей удалось благополучно разрешиться от бремени! Роды — это сущий кошмар! Если все женщины проходят через такое, то удивительно, как люди еще до сих пор не вымерли.

В следующий момент низкая дверца отворилась, и, пригибая голову, в келью с ребенком на руках вошел… Бьорн.

Виола ахнула, схватившись за грудь. Губы задрожали, на глаза навернулись слезы. Она хотела что-то сказать, но из горла вырвался лишь истеричный всхлип.

— Только не реви, принцесса. — Бьорн подошел к постели и, опустившись на стул, поднес драгоценный сверток поближе.

Младенец спал. Круглая голова, тонкие прядки русых волос, маленькое личико с надутыми щеками — Виолу отчего-то дико умилил его вид, и до дрожи захотелось прижать ребенка к груди.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Бьорн. Его голубые глаза заискрились такой заботой и нежностью, что Виола едва сдержалась, чтобы не разрыдаться.

— Словно по мне проскакал табун лошадей. — Она через силу улыбнулась, ощущая боль в потрескавшихся губах. — Дай мне его поскорее!

— Отдохни, пока есть возможность. Этот мелкий засранец тебе еще до смерти надоест, — усмехнулся Бьорн.

Виола невольно залюбовалась белозубой улыбкой в золотистой бороде, и тут кое-что пришло ей на ум.

— Его пальцы на ногах…

— Они --">