Джулия Куин - Бриджертоны: Вторые эпилоги (ЛП)

одной женщины, которой бы это удавалось.

– Как когда мне удобно, – исправился Колин.

– Тогда начнем с твоей матери, – решила Пенелопа, выбрав одно из писем на простынях. Она вскрыла печать и осторожно развернула лист бумаги.

Колин смотрел на молодую жену, пока та читала. Глаза ее расширились, потом поднялись брови, а губы слегка приподнялись в уголках, как будто она помимо воли улыбалась.

– Какие у нее новости? – поинтересовался он.

– Она нас прощает.

– Я так понимаю, не стоит спрашивать, за что?

Пенелопа серьезно посмотрела на мужа.

– За то, что мы рано покинули свадебный прием.

– Ты же сказала, что Элоиза не станет возражать.

– И я уверена, что она не возражала. Но это же твоя мать.

– Заверь ее, когда будешь отвечать, что случись ей снова выйти замуж, я останусь до самого конца.

– Я такого не напишу, – отрезала Пенелопа, закатив глаза. – И, в любом случае, не думаю, что она ждет ответа.

– Правда? – Теперь Колина одолевало любопытство, потому что его мать всегда ожидала ответов на свои письма. – Что же мы такого сделали, дабы заслужить ее прощение?

– Э-э-э… она упомянула что-то о появлении в скором времени внуков.

Колин усмехнулся.

– Ты что, покраснела?

– Нет.

– Да, покраснела.

Она боднула его локтем под ребра.

– Нет. Вот, сам читай, если тебе так интересно. А я прочту письмо Гиацинты.

– Я так понимаю, можно не ждать, что она вернет мне десять фунтов? – проворчал Колин.

Пенелопа развернула и потрясла листки. Там ничего не было.

– Этой плутовке повезло, что она моя сестра, – пробормотал он.

– Ты не умеешь проигрывать, – пожурила супруга Пенелопа. – Она тебя обставила и сделала это просто блестяще.

– О, прошу тебя! – рассмеялся он. – Что-то я не заметил, чтобы ты расхваливала ее хитрости вчера.

Она лишь отмахнулась.

– Да, ну, некоторые вещи легче видятся на расстоянии.

– Что она пишет? – спросил Колин, заглядывая супруге через плечо. Зная Гиацинту, это, скорее всего, был некий план, с помощью которого та намеревалась выудить из его кармана еще денег.

– Как ни странно, содержание очень милое, – ответила Пенелопа. – Ничего омерзительного.

– А ты читала с обеих сторон? – засомневался Колин.

– Она написала лишь на одной стороне.

– Как-то необычно экономно для нее, – с подозрением добавил он.

– О боже, Колин, это просто рассказ о том, что было на приеме после того, как мы ушли. И, должна признать, Гиацинта чудесно подмечает смешное в самых незначительных деталях. Из нее бы вышла превосходная Уислдаун.

– Боже помоги нам всем.

Последнее письмо оказалось от Элоизы, и, в отличие от двух других, адресовано было исключительно Пенелопе. Колину, разумеется, стало любопытно – а кому бы не стало? Но он отодвинулся, позволив супруге прочесть послание в одиночестве. Их дружба с сестрой одновременно изумляла его и вызывала уважение. Колин был близок с братьями, очень близок. Но никогда не встречал подобной крепкой дружбы, как у Пенелопы и Элоизы.

– О! – воскликнула Пенелопа, перевернув страницу. Письмо Элоизы было гораздо длиннее, чем предыдущие два, и она смогла заполнить лист с обеих сторон. – Вот плутовка!

– Что она натворила? – спросил Колин.

– О, ничего особенного, – ответила Пенелопа, хотя не могла скрыть раздражения, написанного на лице. – Тебя там не было, но утром в день свадьбы Элоиза беспрестанно извинялась за то, что хранила секреты, а мне и невдомек, что она пыталась вынудить меня признаться в собственных. Она заставила меня изрядно поволноваться.

Пенелопа затихла, читая вторую страницу. Колин прилег на мягкие подушки, не отрывая взгляда от лица супруги. Ему нравилось наблюдать, как ее глаза двигаются слева направо, когда она следит за словами. Ему нравилось смотреть, как двигаются ее губы, когда она улыбается или хмурится. В самом деле, просто поразительно, какое довольство жизнью он ощущал, всего лишь глядя, как его жена читает.

До тех пор, пока она вдруг не ахнула и не побелела как

--">