Таня Толчин - Грандвелл

закружилась, кажется, меня тошнит, — вдруг побледнела, почувствовал слабость во всем теле. Затем опрометью бросилась в соседнюю комнату, исторгая содержимое своего желудка в деревянный тазик, который лежал на полу.

— Что с тобой, моя маленькая? — Эрик мигом оказался подле нее. — Не уж-то отравилась? Приляг на кровать, я позову Этана, — граф явно был встревожен. Подхватил на руки обессиленную девушку, заботливо укладывая на свое ложе, укрывая одеялом.

— Теперь все будут говорить, что будущая графиня Грандвелл чревоугодница, — молвила тихо Лоувед и улыбнулась. — Ведь наверняка же я переела, тут все так вкусно…

— Подумают, что я морю тебя голодом, — молвил граф, поглаживая своими шершавыми пальцами ее скулы, тревожно вглядываясь в белое, как мел, лицо девушки.

— Что же у вас тут произошло? — Этан вошел в комнату, окинул озадаченным взглядом лежащую Деми и прищурился.

— Кажется, я отравилась, — еле слышно прошептала она. — Мне так дурно… И как на зло забыла взять с собой снадобья…

— Отравилась… — задумчиво протянул Этан, внимательно разглядывая девушку. — Хорошо, что у вас свадьба через неделю, иначе у всех бы возникли вопросы, почему же наследник Грандвелл явился раньше положенного срока, — вкрадчиво произнес лекарь, потирая свои виски.

— Ты хочешь сказать, что… — граф резко вскочил с кровати.

— Именно! Деми ожидает дитя, — пробормотал лекарь и вздохнул. — Господь вас благословил, хоть и до брака… — явно осекся, не намереваясь развивать эту тему.

Лоувед привстала, облокотившись на локти, буквально выпучив свои темные глаза от удивления.

— Моя маленькая… — прошептал Эрик, присев на корточки, обнимая ее за талию. Прислонился щекой к животу Деми, которая запустила свои тонкие пальчики в его густую копну волос.

— Пресвятая Дева… — прошептала восторженно, ощущая себя безмерно счастливой.

Глава 44

По настоятельной просьбе Деми провести церемонию венчания решили в Приграничном крае, в том самом храме Пресвятой Девы, который был возведен на месте сожженного дома Лоувед много лет назад, словно символ чего-то возродившегося, восставшего из пепла и победившего саму смерть, которую принес когда-то на эти земли род Мартен. Про Ральфа же люди поговаривали, будто он само воплощение дьявола, которое постоянно проявляется в том проклятом семействе. Но сам же Господь руками и намерениями Грандвеллов уничтожил это зло.

В поместье Лоувед царила суматоха, так как за день до венчания прибыли такие родные и важные гости в лице Деми, самого графа Эрика, а также Этана с Эррол. К ним же присоединились неразлучные Катрин и Миранда, как подружки невесты. Сопровождающие их воины с Джоном во главе разместились на постоялом дворе возле таверны, в которой вечером собирались деревенские и прибывшие мужчины, где Грандвелл угощал всех элем. Традиционно так праздновали ночь перед свадьбой.

Женская же половина тоже организовала себе небольшой пир в поместье Лоувед, сопровождаемый душевными посиделками и распитием красного вина с фруктами и кулинарными изысками от госпожи Лоувед.

— Тебе не страшно перед первой брачной ночью? — спросила у Деми ее кузина, Мари. — Я так нервничала, что даже хотела сбежать поначалу! Ден поймал меня во дворе и отнес в опочивальню… Он был так нежен, что я потом долго на себя злилась за тот глупый страх!

— И вовсе это не страшно! — воскликнула Эррол. — Тут главное довериться, мужчина ведает, что делает, — мечтательно закатила глаза, явно вспомнив себя и Этана.

Деми лишь поперхнулась виноградным соком, ведь мало кто знал, что брачная ночь у нее будет далеко не первой с графом. А про ожидаемое дитя и вовсе пока молчала, ведь осуждать будут. Знали лишь Этан и весьма наблюдательная Эрмин, от которой не укрылось состояние Лоувед, ведь та приходила с утра в канцелярию бледная, как привидение. Женщина лишь распорядилась, чтоб принесли отвар из мяты и фрукты для будущей графини, продолжая молча выполнять свою работу с документами. Но Эрику же осмелилась высказать все, что об этом думала.

— А не могли подождать да свадьбы? Во грехе же зачали, подверг девочку разврату! — ворчала и сетовала Эрмин, обвиняя во всем графа.

— Не в грехе, а в любви! — рыкнул тот в ответ недовольно, затем добавил чуть спокойнее и немного виновато. — Не могу я спать в опочивальне один, без нее… Да и я исповедовался, — прозвучало скорее --">