Елена Вихрева , Людмила Скрипник - Невеста смерти

раненного, отпускать в ночь. Уже совсем стемнело.

— Я не маленький, — возразил готовый ощетиниться юноша. — И могу за себя постоять. К тому же в городе праздник Посейдона. И на улице все урбанарии и вигилы. И наших полно.

— Им всем не до тебя. Ты пешком притопал?

— Да. Меня же погулять отпустили.

— Одного?!

— С Титом. Но у Тита девушка есть, дочь пекаря на Аргилете. Они там самые пышные глобули пекут. Титу всегда с собой дают даже не в корзинке, а в полотняном мешке, чтоб побольше донести ребятам. Так что он к красавице Тулии, а я к тебе.

— Договорились, что он зайдет за тобой? Или встретитесь где? Не опоздаешь?

— Тита до утра отпустили. Так что я сам.

— Мне это не нравится. Ты уйдешь, а я тут перевернусь от переживаний. Ты же помнишь, как мне в лудусе руку выбили?

— Да. И ты даже сражалась ею.

— Эх, что с тобой говорить. Сражалась на людях. А в камере, так уж и быть, признаюсь тебе, сознание теряла от боли. Марса спроси.

— Ой, — глаза Вариния стали широченными.

— Так что я знаю, о чем говорю. Подожди меня в атриуме, я быстро оденусь. Заодно и помогу Дарию на допросе.

Гайя собиралась привычными движениями, с радостью обнаружив на спинке стула в углу спальни свою отстиранную от крови форменную тунику. Все ее остальные вещи тоже нашлись неподалеку, приведенные в идеальный порядок чьими-то умелыми и заботливыми руками — и Гайя ломала голову, Кэмиллус это успел сделать, пока она лежала в полусне, граничащем с полубредом, или же приказал своим рабам. Она резко нагнулась, затягивая ремешки кальцей и невольно поморщилась — голова все же давала о себе знать, да и мышцы после нескольких дней лежания были не в лучшей форме. Ей хотелось бы сейчас нырнуть как следует, поплавать, чтобы унять головную боль и разбудить все тело — но времени не было. Она и так боялась, что гордый Вариний улизнет без нее, чтобы не возвращаться в лагерь под ее началом, где все поймут, что она просто не отпустила парня одного, да еще подраненного, поздним вечером.

Она распахнула дверь в атриум, так была уже почти одета, оставалось накинуть плащ, убедилась, что Вариний на месте и вздрогнула от множества голосов у входа. Почему-то сердце схватило как ледяной рукой: «Что-то с Кэмом… Если бы просто нужна была я, прискакал бы один вестовой». Управляющий распахнул дверь, и атриум заполнился ребятами — немного усталыми, но веселыми и здоровыми.

— Гайя! — кинулся к ней Квинт, по-дружески обнимая за плечи. — Рад видеть тебя на ногах!

— И мы-то как рады! — ее обхватили со всех сторон, жали руки, обнимали, задавали кучу вопросов.

— Погодите, — она высвободилась из полутора десятков пар рук. — Вы же меня затискали совсем. И какой пример Варинию подаете?

Квинт обернулся вслед за ее взглядом и присвистнул:

— Мелкий, а с тобой что приключилось?

— Он выезжал днем с Дарием, — опередила юношу, вскочившего с кресла при виде старших товарищей. — Меня вот навестил. И мы вместе собирались вернуться в лагерь. Там Дарий урожай собрал, помогу допросить.

— Погоди, — успокоил ее Квинт. — Тебя вызвали?

— Нет. Но совесть-то у меня есть. И к тому же, — она резко понизила голос, чтобы ее услыхал только Квинт. — Вариния одного не пущу. Он храбрится, но рану я сама не видела, и кто знает, свалится парень без сознания где.

— Это да, — согласился Квинт. — Не проблема. Мне же бойца доверишь? Вариний! Собирайся, с нами пойдешь.

Гайя уточнила:

— А вы пешком?

— Да. Мы же на праздничке порядок обеспечивали. Посмотри, у меня же половина ребят пес знает в чем, ремесленники на отдыхе, и даже небритые.

Гайя окинула ребят, толпящихся вокруг нее, взглядом, от которого и им стало теплее и светлее:

— Думаю, Кэм не обидится, если в его отсутствие я побуду тут хозяйкой и предложу вам умыться и перекусить. Знаю, вы же там за день не присели. А еще топать до лагеря.

— Рассиживаться нам некогда, — заверил ее Квинт. — Но от глотка чего-нибудь теплого не откажемся. Продрогли на этом ветродуе.

Гайя заметила, что управляющий оказался готов к такому повороту событий — понимал, где и кем служит его хозяин, да и его гостья. Она не успела хлопнуть в ладоши, как все такие же молчаливые и предупредительные рабыни внесли кувшины подогретого мульса, наполнившего весь атриум благоуханиями отвара фруктов, меда и пряностей, а также большие блюда с лепешками, щедрыми ломтями холодного мяса и сыром.

— Пока все это не --">