женской роли. Асканио, кипя от злости из-за очередной выходки невыносимого певца, вломился с хорошо наточенным ножом к нему в комнату и… застыл на пороге в изумлении.

У зеркала стояла прекрасная высокая девушка в розовом платье и белом высоком парике, примеряя жемчужные бусы и кривляясь, как мартышка. Услышав, что в комнату бесцеремонно ворвались, она бросила до того томный взгляд на вошедшего, что от увиденного принцу стало не по себе. Он не догадался, что «прекрасная дама» и есть негодяй Пеппино.

— Вы кто? — задал дурацкий вопрос Асканио, словно сжигая взглядом это «чудо в перьях».

— Ах, синьор, это неважно, — закатив глаза, отвечал Пеппино, мысленно потирая руки: «Наконец-то мои магические способности „виртуоза“ начали действовать! Он не сможет меня убить, рука не поднимется на такую красоту неописанную! Поздравляю, синьор Алабастри, теперь вы — настоящий фей!»

«Нет, в это невозможно поверить! — удивлялся принц. — Откуда в нашем доме взялась столь прекрасная женщина?»

Поддавшись «велению сердца» Асканио резко приблизился к Пеппино и схватил его за талию, прижимая к себе и явно давая ощутить ответную реакцию своей плоти.

«Так, а вот это мне уже не нравится, — обеспокоенно подумал Пеппино. — Надо применить противодействие, пока не поздно!»

— Я не знаю, что со мной происходит. Но у меня возникло желание разорвать это платье и взять тебя, как греки взяли Трою!

С этими словами принц поднял край юбки «таинственной незнакомки» и тут же с отвращением одёрнул. Пеппино же, воспользовавшись замешательством принца, с громким хохотом выбежал из комнаты.

— Вот теперь я точно убью тебя, кретин! — вскипел от бешенства Асканио и с ножом в руке бросился вслед «виртуозу».

Пеппино, ничуть не испугавшись, продолжая гоготать, как сумасшедший, съехал по перилам лестницы. Вбежав в кабинет Вдовствующей Принцессы, он со словами: «Ах, ваш сын меня обижает!» — просто спрятался у неё под юбкой.

Спустя какое-то время несчастный принц предстал пред потухшие очи грозной принцессы и опять получил очередную порцию розг от строгой матери.

— Как ты мог обижать моего ангелочка?! Он настоящий талант!.. — дальше старая принцесса говорить не смогла, потому что Пеппино всего час назад находился под её юбкой.

— Ах! Пеппино — тот, кому я могу доверять даже свои самые страшные секреты. Ты же, неблагодарный сын, не достоин даже коврика в моей спальне.

— Это возмутительно! — ворчал потом принц, потирая больное место. — Мне скоро двадцать пять, я вполне взрослый, состоявшийся человек, сенатор Рима, а мама по-прежнему относится ко мне, как к дрянному мальчишке! Куда Рим катится?!..

* * *

— Падре, помогите мне, — жаловалась пожилая принцесса своему духовному отцу. — Кажется, мой сын проявляет нездоровый интерес к моему воспитаннику Пеппино. Что мне делать?

— Увы, синьора, я могу посоветовать только один выход: как можно быстрее женить вашего сына на прекрасной, добродетельной девушке.

— Как мне выбрать лучшую из них?

— Устройте бал, на который пригласите всех, без исключения, девушек Рима. Там проверите их на соответствие и выберите лучшую.

* * *

Как-то раз вечером Каролина сидела на кухне и из последних сил отделяла длиннозерный рис от круглого. Ужасная рутинная работа, которую бедняжка обязана была выполнять после того, как взбалмошная Катарина перемешает крупы в корзинках, а заискивающая Бьянка сообщит об этом Мачехе.

— Неблагодарная девчонка! — послышался из дверей грубый голос донны Баптиста. — Уже три часа прошло, а выполнена лишь половина работы! Немедля бросай всё и приступай к новой задаче.

— Слушаюсь, донна Баптиста, — смиренно ответила Каролина. — Что я должна делать?

— Мне не следовало говорить об этом тебе, ибо ты не заслуживаешь, но, будучи женщиной милосердной, так уж и быть, скажу. Завтра вечером могущественный принц Асканио, римский сенатор, устраивает бал, на который приглашены все девушки Рима. И было бы величайшим преступлением отправить туда моих дочерей в старых, потёртых платьях.

— О, правда? Всех-всех девушек приглашают? — обрадовалась Каролина. — Это значит, и я могу пойти?

— Нет! Имелись в виду все девушки благородного, законного происхождения! — прогремела синьора Баптиста.

— Что ж, как вам угодно, — склонила голову падчерица, а сама подумала: «Жаль, --">