Александра Николаевна Турлякова - Лицом на ветер (СИ)

невесомо. Девчонка зажмурилась, слушая свои ощущения, и Марк чуть ослабил ладонь на её горле, позволяя ей дышать. Снова смочил палец и вернулся к ласкам. Каждое прикосновение заставляло рабыню вздрагивать, будто ей было больно, она словно старалась избежать его рук, поднималась вверх, выгибала спину, лишь бы центурион не трогал её, не касался. Странно. Обычно любая женщина уже что-нибудь чувствовала бы, сдалась, ей стало бы приятно это, она стала бы получать удовольствие, но, видно, не эта… Разве не странное дело?

Как бы ей ни хотелось, он не давал свенке избегать себя, он постоянно настигал её своим пальцем и продолжал ласкать там, где хотел. Постепенно центурион отпустил её горло, и левая ладонь его сама перебралась на её грудь, мяла и тискала её, чувствуя, как под платьем твердел бугорок соска. Потом вторая грудь. Девчонка уже перестала вырываться, хрипло дышала сдавленным горлом, лежала с закрытыми глазами. Марк видел, как пальцы её рук впились в ткань покрывала, на котором она лежала.

Вот так, вот так, всё будет хорошо, всё должно быть просто замечательно. Он ускорил движение пальца, будто и сам что-то чувствовал от этого, начал набирать ритм. Вечно с ними, с этими девственницами, пока найдёшь к каждой свой подход. У него у самого подобный опыт был только однажды, с женой, но она не боялась его и, конечно же, не была его рабыней, да ещё и германкой, свенкой, которая только и ждёт боли и унижения от ненавистного римлянина.

Он скользнул пальцем вниз, к дырочке. Ну, хвала Юпитеру, он не зря старался, она уже потекла. Но он только и успел чуть-чуть смочить два пальца, как рабыня опять начала дёргаться, забилась всем телом.

— Нет! Не надо…

Стиснула бёдра, снова дёрнулась вверх, уходя от рук центуриона, её ведь ничто не держало больше. Упёрлась в стену и начала подниматься по ней затылком, лопатками, спиной, это ж как надо было бояться его!

Ну уж нет! Зря ты угадала! Уж теперь я не остановлюсь! Врёшь! После всего я доберусь до тебя… Пеняй на себя! По-другому ты не хочешь… Ну что ж, не хочешь по-хорошему, будет тогда по-плохому… Сама виновата. Что ты ломаешься? Цену себе набиваешь, что ли?

Центурион резко подхватил её под колени и дёрнул на себя, подходя ближе, притиснулся, чувствуя коленом и бедром влажную промежность между ног свенки. Ну вот, я же говорил, что всё получится.

— Не надо… прошу вас… Господин, умоляю… Пожалуйста… Не надо… нет…

Она смотрела в его лицо с мольбой, но Марк не ответил ей ни слова. Хватит! Время слов прошло, настало время действовать. Сколько можно?

Он запустил правую ладонь вдоль своего бедра, всеми пальцами захватил влаги и принялся тереть везде, где мог добраться. Девчонка дёрнулась, как будто её ударили, дрожала всем телом в непонятном ознобе, хватала ртом воздух, словно переживала жуткую боль.

— Расслабься… Просто расслабься… Что ты сжимаешься? Тебе не будет больно…

Конечно же, он врал, больно будет не только ей одной, ему тоже, хотя ей будет больнее. Но это будет приятная боль, по крайней мере, для него. И это только в первый раз…

Центурион одной рукой опять держал её за горло, прижимая к стене, а пальцами другой осторожно подбирался к дырочке. Сначала один палец, потом другой, потом сразу оба. Девчонка хрипло дышала от его проникновений, вздрагивала с каждым движением. Какая она влажная, какая горячая, какая тесная, кажется, там даже места пальцу мало, не то что… Ничего, скоро он будет там, там… Его пальцы скользили в ней влажно и неторопливо, подготавливая её. Ему хотелось всё сделать правильно, по-человечески, чтобы ей не было сильно больно, хотя она и просто рабыня… Сейчас он только подготовит её, чтобы она приняла его… Да… Да… Вот так…

Она ещё больше увлажнилась и стала не такой тесной, как была. Пора. Самое время. Его младший брат уже изголодался. Сейчас, дружок, ты тоже будешь там, будешь первым, где никто ещё не был…

Центурион подхватил ноги рабыни под колени, подтянул свенку к себе ещё ближе, чтобы была ещё плотнее. Он поласкал член ладонью, чувствуя, как нетерпеливо вздрагивает он при каждом прикосновении. Как бы не кончить раньше времени.

Девчонка застонала с болью через стиснутые зубы, когда центурион начал медленно продавливаться в неё, прорывая природные преграды. Проклятье! Ещё чуть-чуть! Да расслабься же ты, мне и самому больно от этой тесноты, а уж тебе-то… Шаг за шагом он заполнил её всю, погрузился в неё до --">