(liebemagneto) - Где цветут эдельвейсы

армией на севере.

Чарльз Ксавье получил медаль за отвагу вместе с разрешением отправиться домой. Война для него кончилась в Арденнских лесах. С тех пор он никогда не интересовался сводками с полей.

Он смотрел, как мёртвое тело перекладывали в машину, а после — омывали, небрежно, ведь покойнику всё равно. Он видел, как на сержанта Леншерра надевали парадную форму. В его руки Чарльз вложил свою фотографию, которую вынул, чуть забрызганную кровью, из внутреннего кармана его куртки. Эта фотография — напоминание об истине.

— Ты не один, Эрик. Ты никогда не будешь один.

Чарльз был сломлен. Ему пришлось просить помощи, чтобы подарить лучшему другу ещё один поцелуй — в лоб. Эрик никогда не замерзал, теперь он превратился в камень.

Эрик Леншерр был похоронен в возрасте двадцати четырёх лет на городском кладбище Йорка — так захотела и его мать — 17 января 1945 года, в среду, в день освобождения Варшавы. Он стал ещё одной случайной жертвой войны, которая почти закончилась.

***

«Здравствуй, Эрик.

Сегодня получил письмо с приглашением на обучение в медицинской академии. Пожалуй, я всё-таки приму его. Конечно, кресло немного осложняет задачу, но меня заверили — всё будет в порядке. Уверен, отец приложил к этому руку. Вряд ли я смогу стать хирургом, но я могу быть психологом или психиатром. После войны многие нуждаются в реабилитации. Не все смогли дойти до конца в здравом уме и трезвой памяти. Посттравматический синдром крайне опасен.

После того, как я переехал в новую квартиру, ничего не изменилось. Я живу на первом этаже. Справляюсь без проблем. Рейвен и Шерон часто заходят ко мне. Рейвен вызвалась помогать, но я отказался. Мне мерзко думать, что она может увидеть мои раны. Поэтому ко мне приставили медсестру, которая приходит утром и вечером. Ладно, приходила. Я попросил её сократить часы посещения. В конце концов, я не калека и могу всё делать сам.

Я думаю, война скоро закончится.

Скучаю, навеки твой,

Чарльз.

25/03/1945».

***

«Мой дорогой Эрик!

Вчера получил письмо от твоей матери. Она попросила меня приехать в Уитби. Выезжаю завтра же. Несколько волнуюсь, но мне многое нужно ей рассказать.

Надеюсь, я ей понравлюсь.

Целую, твой

Чарльз.

21/04/1945».

***

Чарльз знал Уитби как свои пять пальцев. Он чутко впитывал рассказы Эрика, чётко вырисовывая в сознании дорожки, ведущие от дома Леншерров к побережью, от побережья — к маяку, от маяка — обратно в город. Он, проезжая мимо булочной, помнил: именно здесь Эрик подрабатывал поначалу.

Чарльз возвращался в город у моря множество раз. Впервые он приехал туда, чтобы повидаться с родителями Эрика, и узнал, что отец так и не дождался с войны своего единственного сына. Мать говорила мало. Она отдала Чарльзу пыльную коробку, объяснив — такова воля её сына. Он много писал и рассказывал ей о своём друге и распорядился, чтобы она отдала эти сокровища Чарльзу, если с ним самим что-либо случится. Внутри оказались старые дневники, письма и фотографии. Эрик никогда не хотел погибнуть, но он не боялся смерти и, будучи предусмотрительным, всегда был к ней готов. Он был даже готов к жизни после.

Чарльз изменился. Его взор потух, даже веснушки поблёкли. Он смирился с утратой ног и почти не тосковал о приятном гудении мышц после долгой прогулки, не скучал и о суете, которую эти ноги порождали. Не смирился он только с одним.

Говорили, что в Арденнах Чарльз Ксавье потерял себя. Его стремления, мысли, идеи и смысл заковали в гроб и зарыли в землю.

Он отдал себя целиком и погиб.

Теперь Чарльз скитался по миру без цели. Он погружался в прибрежные волны, позволяя солёным каплям оседать на лице. Он кричал, слыша в ответ лишь шум моря.

Он пытался начать новую жизнь: жильё, учёба, затем работа, множество пациентов, коллеги, знакомые. Не друзья. Он не чувствовал ничего, в груди его звенела морозная тишина, совсем как в декабрьском бельгийском лесу. Он не обращал внимания на женщин, мужчин, принимая чужую доброту за вежливое сочувствие. Он навсегда остался одинок и ни с кем не разделил свою душу, разорванную пополам.