Жюльетта Бенцони - Марианна в огненном венке. Книга 1

предстояло проникнуть в гарем, не могло быть и речи, чтобы французскому послу позволили сопровождать ее. К тому же присутствие аги янычар не оставляло места для дискуссии. Наконец, при повторном чтении обнаружилась категоричность приказа: «…княгиня Сант'Анна должна отправиться в сераль одна». Закрытые носилки уже ждали у подъезда. Сначала в них, затем на галере и снова в носилках княгиню доставят в назначенное султаншей-валиде место, а после окончания аудиенции она вернется таким же образом.

— Я надеюсь, что вас не задержат на всю ночь, — ограничился посол замечанием, когда через несколько минут она спустилась, одетая для церемонии. — Мы с господином Жоливалем будем ждать вас за шахматами.

Затем, гораздо тише, он добавил на добром бретонском:

— Да хранит вас и вдохновляет Господь!

В то время как галера огибала сераль, Марианна сказала себе, что и в самом деле ей больше всего нужно вдохновение. На протяжении всех этих дней, проведенных в ожидании, она бесконечно составляла в уме фразы, которые она скажет, пытаясь представить, какие зададут ей вопросы и что она будет отвечать. Но теперь, когда назначенный час приближался, ее мозг казался ей удивительно пустым и она не находила ничего из тщательно подготовленных выступлений.

В конце концов это ей надоело, и она предпочла насладиться свежим морским воздухом и волшебным зрелищем этого поистине сказочного города. С заходом солнца доносившиеся с минаретов голоса муэдзинов затихали, а ночные тени с золотыми проблесками куполов и облицовки дворца мало-помалу стали усеиваться крохотными огоньками тех фонариков из промасленной бумаги, которые каждый житель, выходя из дома, нес в руке. Впечатление от этих золотистых огоньков было потрясающее и придавало османской столице феерический вид гигантской колонии светлячков.

Теперь они плыли по Босфору, и громадный массив сераля поднимал над блестящей водой свои грозные стены. Ощетинившись черными кипарисами, они укрывали целый мир садов, киосков, дворцов, конюшен, тюрем, казарм, мастерских и кухонь, где были заняты около двадцати тысяч человек. Через несколько минут пристанут к истершемуся мрамору древней византийской набережной, которая пролетом пологих ступеней соединяла две средневековые двери в толще крепостной стены между дворцовыми садами и берегом. Это не был главный вход.

Ведь княгиня Сант'Анна, получившая, несмотря на связывавшие ее с правительницей кровные узы, неофициальную аудиенцию, попала в Высокую Порту не обычной дорогой послов и знатных особ. Теперь дело шло о частном визите, и поздний час, равно как и предписанный путь, подтверждали его интимный характер.

Но в то время как черный евнух рассыпался в многословных объяснениях причин этого, стараясь не задеть гордость франкской княгини, Марианна подумала, что ей, в сущности, совершенно безразлично и так будет даже лучше. Ее ничуть не привлекала официальная сторона дипломатической миссии, ибо император сам настаивал на скромности ее вмешательства, да и ей не хотелось ни в чем ущемлять интересы несчастного Латур-Мобура, с трудностями которого она имела достаточно времени познакомиться, Галера коснулась набережной, взлетели вверх весла.

Марианну пригласили выйти и занять место в своеобразных, издающих запах сандала носилках в виде сплюснутого яйца с парчовыми занавесками.

Поднятые на плечи шестерых черных рабов, носилки проплыли через строго охраняемые вооруженными до зубов янычарами двери и погрузились во влажную благоухающую гущу садов. Розы и жасмин росли здесь в изобилии. Терпкий запах моря исчез, вытесненный ароматом бесчисленных цветов, тогда как шум прибоя заменило журчание фонтанов и стекавших по розовым мраморным ступеням водопадов.

Марианна отдалась убаюкивающему покачиванию носилок, с интересом оглядывая все вокруг. Вскоре в конце одной из аллей показалось легкое строение, увенчанное прозрачным куполом, который сверкал в ночи, словно гигантский разноцветный фонарь. Это был так называемый киоск, один из тех миниатюрных дворцов, хрупких и роскошных, которыми султаны любили украшать свои сады. Каждый строил в соответствии со своим вкусом и желаниями. Этот, возведенный в более высокой части садов, вырисовывался на темном горизонте азиатского побережья, словно застыв в нерешительности над Босфором, опасаясь опрокинуться в свое отражение. Его окружал небольшой сад с высокими кипарисами и коврами --">