Мишель Моран - Нефертари. Царица египетская

думаешь, Амон ее исцелит?

Верховный жрец двинулся по каменным плитам.

— Кто знает?

— Я встал на колени и пообещал ему все, что он захочет. Я все сделал, как полагается.

— Ты-то, может, и сделал, — бросил верховный жрец. — А вот сам фараон в мой храм не пришел.

Рамсес взял меня за руку, и мы пошли во внутренний двор, глядя на колышущийся впереди подол верховного жреца. Тишину ночи пронзил голос трубы. Во дворе появились жрецы в белых одеяниях, с неразличимыми в темноте лицами, и я вспомнила про мумию бога Осириса ^[7]. Верховный жрец скомандовал:

— Во дворец, в Малькату!

Предшествуемые факелами, мы двинулись во тьму. Наши колесницы летели сквозь прохладную ночь к Нилу. Вскоре мы переправились через реку и приблизились к дворцу. Стража сопроводила нас в зал.

— Где семья фараона? — спросил верховный жрец.

— В спальне царевны, господин.

Верховный жрец стал подниматься по ступеням.

— Она жива?

Стражники не отвечали; Рамсес пустился бегом, а я поспешила следом, боясь оставаться в темном зале.

— Пили! — крикнул он. — Пили, подожди!

Рамсес перескакивал через две ступеньки; перед ним расступились вооруженные стражи у входа в покои Пили. Рамсес толкнул тяжелые деревянные двери и замер. Я вгляделась в полумрак. Воздух был тяжел от благовоний, царица в скорбной позе склонилась над ложем. Фараон стоял в тени, вдалеке от единственной горевшей в комнате лампы.

— Пили… — прошептал Рамсес и закричал: — Пили!

Его не заботило, что царевичу плакать не пристало. Он подбежал к кровати и схватил руку сестры. Глаза у нее были закрыты, худенькая грудь больше не сотрясалась от холода. Царица Египта зарыдала.

— Рамсес, прикажи, чтобы звонили в колокола.

Рамсес посмотрел на отца так, словно царь Египта мог победить саму смерть.

Фараон Сети кивнул сыну:

— Иди.

— Я так старался! — воскликнул Рамсес. — Я умолял Амона.

Сети прошел через комнату и обнял сына за плечи.

— Знаю. А теперь прикажи звонить в колокола. Пили забрал Анубис.

Я видела, что Рамсес не в силах уйти от сестры. Она всегда боялась темноты, как и я, и ей будет страшно оттого, что все вокруг плачут. Рамсес медлил, но голос отца звучал твердо:

— Иди.

Рамсес посмотрел на меня, и я поняла: нужно пойти с ним.

Во дворе под корявыми ветками акации сидела старая жрица, держа в морщинистых руках бронзовый колокол.

— Рано или поздно Анубис всех забирает, — сказала она.

От ее дыхания в холодном воздухе заклубился пар.

— Но не в шесть лет! — воскликнул Рамсес. — И ведь я молил Амона оставить ее в живых.

Старая жрица хрипло засмеялась.

— Боги детей не слушают! Что такого великого ты совершил, чтобы Амон выполнял твои просьбы? Выиграл войну? Воздвиг памятники?

Я спряталась за Рамсеса, и оба мы замерли.

— Как же Амону узнать твое имя, как отличить тебя среди многих тысяч, возносящих к нему мольбы?

— Никак, — прошептал Рамсес.

Жрица уверенно кивнула.

— А если боги не могут распознать твое имя среди прочих, они и молитвы твоей не услышат.

Глава первая ЦАРЬ ВЕРХНЕГО ЕГИПТА

Фивы, 1283 год до н. э.

— Стой спокойно! — строго велел Пасер.

Пасер только обучал меня грамоте и не мог указывать царевне, как себя вести, но если его не послушаться, он заставит меня переписывать на несколько строк больше. В расшитом бисером наряде я покорно замерла рядом с детьми из гарема Сети. В тринадцать лет мне не хватало терпения. К тому же все, что мне было видно, — позолоченный пояс стоявшей передо мной женщины. Из-под парика ей на шею тек пот, оставляя пятна на белом льняном платье. Когда пройдет царская процессия, придворные вслед за фараоном укроются от зноя в прохладном храме. Но процессия двигалась невыносимо медленно. Я посмотрела на Пасера, который пытался отыскать в толпе проход.

— А Рамсес — ведь он теперь стал соправителем — бросит учиться в эддубе? — спросила я.

— Да, — рассеянно ответил Пасер. Он взял меня за руку и повел сквозь море людских тел. — Дорогу царевне Нефертари! Дорогу!

Женщины и дети расступались, и вот мы вышли к самой Аллее сфинксов.

Вдоль всей аллеи дымили высокие сосуды с благовониями, наполняя воздух священным ароматом кифи — дабы боги благоприятствовали сегодняшнему дню. Аллею огласили медные звуки --">