Александр Дюма - Подвенечное платье

учит свою роль, но на самом деле думала только о том, как наденет свой пеплум^[2] и как задрапирует тунику для новой трагедии, но тут дверь вдруг отворилась, и в комнату фамильярно вошла горничная — наперсница трагедии и субретка^[3] комедии, первая советчица и хранительница всех секретов.

— Как? Опять ты! — закричала актриса, превосходно разыгрывая дурное расположение духа. — Я ведь сказала, что хочу побыть одна, совершенно одна, чтобы спокойно заняться ролью. Из-за тебя я никогда ее не выучу! Из-за тебя, слышишь, Корнелия?

— Ах, боже мой! Тысячу раз виновата, — пролепетала субретка. — Я готова понести всю ответственность перед публикой, если вы не успеете выучить роль, но… один молодой человек так настоятельно просит позволения говорить с вами… И он такой хорошенький, что нет сил отказать ему.

— И как зовут твоего хорошенького молодого человека?

— Господин Эжен.

— Э-жен, — повторила актриса, лениво растягивая два слога этого имени. — Но это не имя.

— Напротив, сударыня, очень хорошее имя. Мне очень нравится имя Эжен.

— Уж не хочешь ли ты, чтобы я поддалась увлекающей тебя симпатии? Опиши хотя бы внешность твоего фаворита.

— О, да, конечно! Как я уже говорила, это премилый молодой человек, около пяти с половиной футов ростом, темноволосый, с карими глазами, черными усами и прекрасными белыми зубами. Он одет как статский, но я готова поспорить, что это офицер: у него в петличке красненькая ленточка.

— Эжен, брюнет, орден Почетного легиона… — проговорила Фернанда, вопрошая свою память. Затем она вновь обратилась к Корнелии: — А за этот год, что ты служишь у меня, видела ли ты этого прекрасного молодого человека?

— Никогда.

— Кто бы это мог быть? Эжен д’Эрвиль?

— О, нет, сударыня, это не он.

— Эжен Шастильо?

— Ах, нет!

— Эжен Кло-Рено?

— Нет, не он!

— В таком случае, моя милая, скажи этому господину, что меня нет дома.

— Как? Вы приказываете…

— Иди!

Фернанда произнесла последнее слово с таким достоинством трагедийной актрисы, что, как ни хотелось субретке вступиться за своего фаворита, ей пришлось уйти и исполнить столь жестокое повеление своей госпожи.

Корнелия ушла, и Фернанда с еще большей рассеянностью и скукой стала смотреть на свою рукопись, но не успела она прочесть и четырех строк, как дверь опять отворилась, и на пороге вновь возникла субретка.

— Ну! Опять ты!.. — воскликнула Фернанда, стараясь придать своему тону строгости, которой не было уже и в помине.

— Я, сударыня, — ответила Корнелия. — Ради бога, простите меня, но господин Эжен не хочет идти домой.

— Как не хочет?

— Да, он говорит, что вы непременно должны быть дома, потому что вы никогда не выезжаете так рано.

— Это правда, но по утрам я принимаю только самых близких знакомых.

— Он утверждает, что принадлежит к их числу.

— Ах, как мило! Дело принимает интересный оборот… Эжен, брюнет, орден Почетного легиона, один из моих близких знакомых… Уж не Эжен ли де Миремон?

— Нет, сударыня, этот гораздо лучше.

— Эжен д’Аркур?

— О, нет, этот несравненно лучше.

— Эжен д’Аржи?

— О, нет, определенно лучше.

— Корнелия, ты возбуждаешь мое любопытство.

— И еще, — продолжала субретка, подавая госпоже красную сафьяновую коробочку размером не более пятифранковой монеты, — он сказал так: «Передай это Фернанде, и она узнает, кто я».

— Фернанде? Так прямо и сказал — Фернанде?

— Точно так, сударыня.

— Признаюсь, решительно ничего не понимаю, — произнесла актриса и надавила на коробочку — пружинка сработала, и крышка отскочила.

— Ах! Да это же ваш портрет! — вскрикнула субретка. — Какое потрясающее сходство! Как вы прелестны в этой развевающейся вуали.

— Мой портрет, — прошептала Фернанда, по-прежнему пребывая в задумчивости, — мой портрет! Кому же я дала его?

После минутного молчания ее лицо внезапно оживилось.

— Ах! — вскрикнула она. — Эжен?

— Да.

— Брюнет?

— Да.

— Знакомый… Портрет… Инициалы Э. Б. на коробочке. Боже мой! Как я забывчива, как рассеянна! Ну, что же ты стоишь? Беги, проси, зови его! Пусть подождет в передней!

Корнелия, конечно, недослушала приказания хозяйки и унеслась как стрела, а потому, едва Фернанда разобралась с воспоминаниями, как на месте Корнелии появился брюнет с черными усами, карими глазами и с красной лентой в --">