Дженнифер Хеймор - Греховный намек

поводья, чтобы поднять голову кобылы. Но бедняжка все же рухнула, и Софи, высвободив правую ногу из-под луки седла, а левую – из стремени, в последний момент все же спрыгнула – и упала в лужу ледяной воды. Боль от падения пронзила ее насквозь, а лошадь, с грохотом рухнувшая на землю, продолжала биться и проволокла Софи по грязи.

О нет! О Господи! Оказалось, что шлейф ее амазонки застрял в одной из лук!

Кобыла отчаянно пыталась встать – и тут ткань платья с треском разорвалась, и Софи, ошеломленная и задыхающаяся, в грязных, обвившихся вокруг ног юбках, замерла с пульсировавшей болью в ноге.

Тристан, уже спешившийся, опустился на колени рядом с ней.

– Софи, с тобой все хорошо? Все хорошо, любимая?

Она прерывисто вздохнула.

– Д-да… кажется. – Сжимая руку мужа и жадно хватая ртом воздух, Софи попыталась определить свое состояние. Бедро ныло и болело, но она могла двигать ногой, так что, вероятнее всего, это был просто сильный ушиб. Но она вся промокла и вывалялась в грязи! Какой стыд! – Я… Похоже, ничего страшного не случилось.

Тристан прижал ее к себе и поцеловал в волосы. Несколько минут Софи крепко держалась за мужа, нежась в коконе его тепла и надежности. Когда же пришла в себя, внимание ее вдруг привлек шорох шагов.

Подняв голову, Софи увидела незнакомца, державшего под уздцы ее лошадь. Кобыла шла спокойно, и видно было, что она не пострадала. О, слава небесам!

Вспомнив о том, как ужасно она выглядит, Софи замерла. Муж одернул юбки ее амазонки и, поднявшись, подхватил на руки.

– Господи, Тристан! Я и сама могу ходить. И ездить – тоже.

Тристан нахмурился.

– Ты уверена?

– Да, совершенно.

Муж осторожно опустил ее на землю. И тотчас же ногу пронзила боль. Она глухо застонала, и Тристан поддержал ее.

– Как ты?

Софи поморщилась. Падение само по себе было унизительным, и она не собиралась изображать страдалицу. Да-да, она не нуждалась в том, чтобы ее нянчили.

Улыбнувшись, Софи ответила:

– Не беспокойся, все прекрасно.

Тристан тотчас повернулся, чтобы поблагодарить человека, поймавшего ее кобылу. Обменявшись несколькими вежливыми словами с добрым самаритянином, он подвел к жене кобылу.

– Как она? – спросила Софи. Погладив шелковистую морду лошади, она вытащила из кармана кусочек сахара и протянула кобылке.

– Не покалечилась. И на удивление спокойна. – Большая теплая рука Тристана сжала плечо Софи. – Ты сможешь сесть в седло, любимая?

– Да, конечно. – Софи улыбнулась. – Это я во всем виновата. Глупейшая ошибка. Мне следовало быть более внимательной.

Тристан нахмурился, но спорить не стал.

– Мы немедленно едем домой.

Не спрашивая, нуждается ли жена в помощи – он знал, что нуждается, – Тристан усадил ее в седло и спросил:

– Готова?

Мысленно улыбнувшись, Софи ответила:

– Да, готова, Тристан. Поехали.

Узорчатый красный шелк халата приятно шелестел при каждом ее движении; Софи, заглянув в детскую и поцеловав уже крепко спавших детей, вернулась в гардеробную. И вот теперь, усевшись за туалетный столик перед овальным зеркалом в позолоченной раме, она невольно вскрикнула, ошеломленная внезапным воспоминанием: Гарет стоит у нее за спиной, вынимая шпильки из ее волос, и взгляд его голубых глаз… О, этот взгляд всегда был столь красноречив, что и слов не требовалось.

Софи всхлипнула и зарылась пальцами ног в густой ворс ковра. Бросив последнюю шпильку на блестящую поверхность стола красного дерева, она вцепилась в край столешницы и уставилась в зеркало, тяжело дыша и стараясь взять себя в руки. В последнее время подобные воспоминания одолевали ее особенно часто, и в этом не было ничего удивительного, потому что она не хотела забывать Гарета. Более того, она временами радовалась этим воспоминаниям и берегла их, но сегодня…

Ах, сегодня она желала думать только о Тристане – о его обезоруживающей улыбке и чудесных ласках. И еще о том…

Казалось, он откликнулся на ее мысленный призыв, потому что дверь, отделяющая гардеробную от их общей спальни, тотчас же открылась. Софи увидела в зеркале мужа, приближавшегося к ней. Тристан, как всегда элегантный, был в серых брюках и в жилете, расшитом золотой нитью в тон галстуку; правда, галстук он уже развязал.

Улыбнувшись мужу, Софи сказала:

– Как хорошо, что ты не задержался.

Тристан улыбнулся ей в ответ.

--">