Симона Вилар - Принцесса викингов

Симона Вилар Принцесса викингов

ГЛАВА 1

Ложе было широким, с вырезанными в изголовье по скандинавскому обычаю лошадиными головами. Пушистый песцовый мех покрывал его сплошной серебрящейся массой, спускался к плитам пола пышными хвостами. Здесь, у коротких точеных ножек ложа, валялось скомканное второпях платье из золотой парчи и тяжелая мужская одежда из кожи, грубые сапоги со шнуровкой, мощный меч, в рукояти которого кровавым огнем рдел рубин. А на ложе, сплетясь в жарком объятии, ритмично двигались два обнаженных тела.

Наконец мужчина глухо застонал сквозь зубы, и тотчас ему ответила женщина — коротко взвизгнув, она изогнулась, урча, как дикий зверь, — и опала, погрузившись в мех. Теперь они лежали, тяжело дыша, и лишь холодные порывы ветра, влетавшие в распахнутое узкое окно, сливались с их дыханием. Мужчина приподнялся на локтях и откатился, перевернувшись на спину. Закрыв глаза, он еще какое-то время лежал, успокаивая дыхание. На светлом фоне ложа его мускулы выделялись особенно рельефно, мощная грудь вздымалась. Приподнявшись, женщина с тихой полуулыбкой вгляделась в него. В этой улыбке светилось торжество. Мелкие, как у хищника, зубы блеснули сквозь полуоткрытые чувственные губы. Глаза были необычные — широко расставленные, миндалевидного разреза, один — светло-голубой, другой — блестящий, аспидно-черный.

— Сама Фрейя кружит нас, не так ли, Рольв?

Она провела рукой по его резко очерченному лицу, по сильному подбородку, шее, запустила пальцы в разметавшиеся темно-русые волосы.

— Что ты сказала? — не открывая глаз, спросил он.

— Я говорю, что боги создали нас друг для друга.

И словно не веря в то, что сказала, женщина спросила:

— Ты любишь меня как прежде, Рольв?

Он чуть улыбнулся.

— Порой ты смешишь меня, Снэфрид. Я провел с тобой три дня и три ночи после похода на Бретань. Мои люди заждались меня, а ты все еще спрашиваешь, люблю ли я тебя. Разве я не доказал это?

Он говорил сонно, не открывая глаз, и от этой его медлительности кровь вновь закипала в ее жилах. Она вновь хотела его. Ей было мало. Всегда. Подчас ей казалось, что она готова загрызть его, как волчица, лишь бы он не

— Довольно, — вдруг резко проговорил Ролло, когда она вновь начала ласкать его. Отведя обнимавшие его руки, он встал. — Не сердись, Снэфрид, мне пора возвращаться.

Он подошел к окну и потянулся всем телом навстречу вздоху ветра, разметавшему его длинные волосы. Он был очень высок, тяжелые мускулы, словно змеи, сплетались под блестящей смуглой кожей. Снэфрид зарылась лицом в мех, чтобы не видеть его, чтобы побороть искушение броситься, обвить его, прижаться всем телом. Когда она справилась с собой, он по-прежнему стоял у окна. Она знала, куда устремлен его взгляд. Отсюда, с возвышенности, где располагалась башня, город ее властелина был виден как на ладони. За эти дни, проведенные в ее объятиях, и страсть, и нежность прискучили ему. Его энергия требовала иного выхода — там, в городе, на который он глядел, на земле, которую он покорял для себя. Снэфрид понимала это, но не могла удержать тоскливого вздоха. Она снова должна остаться в одиночестве, созерцая из башни чужие земли, которые отнимали у нее мужа, глотая ветер и томясь ожиданием.

Словно прочитав ее мысли, Ролло сказал:

— Не сердись, моя Снэфрид. Мне пора уезжать.

Женщина гибким движением встала. У нее была ослепительно белая кожа, пышная грудь с голубыми прожилками вен и розовыми, как цветы повилики, сосками, плоский живот никогда не рожавшей женщины. Снэфрид Лебяжьебелая, жена викинга, покорившего земли Нормандии, была бесплодна. Светлые волосы окутывали ее, как облако, ниспадая до колен и завиваясь на концах пышными кольцами. Она была поразительно хороша собой, но сейчас Ролло глядел не на нее. Беззвучно приблизившись, она встала рядом. Осенний ветер был свеж, нес с собой запахи умирающей зелени и легкие, блестящие паутинки. Он гнал по небу осенние облака, а под ними, то вспыхивая на солнце, то покрываясь сумрачной тенью, извивалась, уходя в туманную дымку у горизонта, самая широкая река франкских земель — Сена. Пересекая просторы необъятной равнины, усеянная многочисленными островками, она описывала сверкающую сталью дугу, над которой темной зубчатой массой высился город.

На него-то и глядел викинг, позабыв о стоящей рядом прекрасной нагой женщине. Это была его столица, которую он поднял из руин и пепелищ, доставшихся ему --">