Джулия Энн Лонг - Граф-пират

фрукты. Вайолет ощутила сильную сонливость, словно сидела под лучами палящего солнца, и ей страшно захотелось уйти. Не так давно она со своим братом Джонатаном и двумя друзьями, Синтией и лордом Аргоси, ходила к цыганам, расположившимся табором на окраинах Пенниройял-Грин, чтобы они предсказали судьбу. Конечно же, ей предстояло в будущем длительное морское путешествие. Молодая цыганка Марта Эрон выкрикнула что-то неразборчивое, какое-то французское слово — наверное, имя. Тогда Вайолет восприняла все сказанное с иронией. Все знали, что Марта безумна и в то же время несколько кокетлива.

Сейчас же Вайолет решила, что с радостью отправилась бы в долгий путь подальше из бального зала.

— По-настоящему привлекательный и утонченный мужчина — это первый помощник капитана. Вы его видели? Наверное, французский аристократ, потерявший все состояние во время революции и вынужденный служить дикарю. Его зовут лорд Лавей.

Леди Перегрин не терпелось поделиться свежими сплетнями о новых гостях.

Вайолет вскинула голову и так пристально посмотрела на леди Перегрин, что у той вся кровь отхлынула от лица.

Все трое, затаив дыхание, напряженно ждали.

— Вы что-то задумали, милочка? — с трудом выдавила леди Перегрин.

Кажется, она почти перестала дышать.

— Как, вы сказали, его имя? — вежливо осведомилась Вайолет.

Леди Перегрин взяла себя в руки, хотя почти дрожала в предвкушении очередного скандала.

— Я могу сделать кое-что получше, мисс Редмонд, — проворковала она. — Хотите, я вас представлю?

* * *

— Они похожи на гиен, набросившихся на труп животного, — заметил Флинт, когда лорд Лавей наконец вернулся со стаканом ратафии.

Лавей проследил за его взглядом, устремленным на молодых женщин.

— Скорее, это твой труп, — весело подтвердил первый помощник. — Пока я наливал себе это пойло, мне удалось подслушать часть разговора. Она сказала…

— Кто именно?

— Хорошенькая блондинка.

Лавей неопределенно кивнул.

— Они все хороши собой, — раздраженно заметил Флинт.

И действительно, все дамы были одинаково бледны, надушены, изысканно одеты и причесаны — хорошенькие в английском понимании этого слова. В каждой стране были свои стандарты красоты, и Флинт познал многие из них.

— Вон та со светлыми волосами, на восток от двери, рядом со статуей какого-то изнеженного римлянина. На ней голубое платье, а на шляпке торчит перо. Пока я наливал себе это… — Лавей пытался подобрать подходящее слово, но скоро сдался. — Я слышал, как она сказала — и, боюсь, это ее точные слова, — что величина мужских бедер указывает на его «достоинства». Это ее слова, но сомневаться в их смысле не приходится, и если это правда, то «достоинство» графа Эрдмея заставило бы устыдиться самого Куртене.

Последовала изумленная пауза. Так они почтили опасный и загадочный парадокс, какой представляли собой английские леди. Они все казались такими же трепетными и хрупкими, как и их веера, их беседа внешне была изысканно вежливой и притворно скромной. И с помощью того же веера они посылали через зал соблазнительные призывы, а корсеты их платьев выставляли напоказ грудь словно жемчужину, преподнесенную на подушках восточному правителю. Один неосторожный взгляд на нее, и опьяневший молодой лорд вызывает вас на дуэль на пистолетах. Одно слово и призывный взмах ресниц, и вот уже счастливец, уединившись в алькове с красивой знатной вдовой, скользит рукой по подолу изящного платья, чтобы насладиться ее прелестями.

Флинт вспомнил обо всем этом в первые дни своего пребывания на английской земле. В первом случае он извинился, а во втором, извинившись, отказался от удовольствия.

— Не знаю, какого Куртене она имела в виду, — недоуменно прошептал Лавей.

Пока Флинт встречался с королем по поводу своей миссии и посещал устроенные в его честь скучные обеды, во время которых присутствующие с негодованием обсуждали дарованный ему титул — ему, внебрачному сыну, рожденному в Англии и ставшему в Америке настоящим повесой, — Лавей проводил время в более гостеприимном месте — публичном доме под названием «Бархатная перчатка».

Флинт усилием воли отогнал внезапную тоску по своей марокканской любовнице Фатиме, у которой были глаза цвета расплавленного шоколада, орлиный нос и невероятно длинные прямые черные волосы. Обычно Фатима манила его пальцем, раздвигая занавески, отделяющие --">