Дарья Александровна Радиенко - Ведая, чьи они в мире…

вручаю себя тебе.

Стемнело. Догорает огонь, сквозь стекло мерцает вода. И на дне серебрится кольцо.

Под звездами, под ликом луны и под сводом небес

я обручаюсь с тобою этим кольцом.

Своим телом, своей кровью, своей душой, своей судьбой,

словом и делом

я клянусь тебе в беспредельной верности.

Клянусь силою всех заклинаний и ключами всех замков.

Клянусь сотворением мира и днем моего рождения.

Клянусь днем, когда я окончу все эти радости земные,

все страдания мирские

и закрою глаза свои навсегда.

Клянусь жизнью, смертью и посмертием своими!

Клянусь именем Венеры, всех ярче сияющей,

клянусь именем Орка — вечного стража теней.

Клянусь огнем Небес и водами Стикса, которые священны

для людей и богов, для всего живого и мертвого!

А если я преступлю эту клятву,

да покарают меня владыки моей стези,

в чьих руках моя судьба.

Да поразят меня все силы неба и земли,

незримые и всемогущие, кем бы они ни были!

Пусть кровь в моих жилах обратится в прах,

глаза ослепнут, и сердце разорвет грудь,

если преступлю я мою клятву, данную тебе сегодня.

Слово мое крепче стали, острее меча,

и нет ему переговора.

Где ты, там и я.

Стало так отныне и во веки веков.

Как тихо… И ни души вокруг. Никто не придет, сюда не приходят уже давно.

Только птица взлетела с дерева, осыпая снег. И ее одинокий голос, прозвучавший в ответ, замер в ночи.

Белые холмы, как оплывшие свечи. А хозяева их безвестны.

Черное зеркало плит. Лиц не видно, и слов не разобрать… да и ни к чему. Пусть будут свидетели безлики — им не нужны глаза, чтобы видеть. Пусть безымянны и немы — но не солгут перед теми, кто ведает их имена.

Под белой пеленой, в черной мгле гаснет цепочка следов.

Тойе е ти нивть… дле нъжи…

* * *

Это написано в любом путеводителе: вода здесь до сих пор течет из горных источников по водопроводам, построенным еще до новой эры.

А вкус у нее, наверно, другой. Ведь раньше она была дождевая, ее дарил квадратный кусочек неба в кровле атриума. Тысячи невидимых капель срывались с высоты и, на миг сверкнув в полутьме, с ровным плеском падали в бассейн недалеко от очага, так что небесная вода соседствовала с земным огнем — и текла дальше, в подземный колодец… Атриум, мост между небом и землей, сердце каждого дома, обитель родных богов… Так было…

Я смотрела очень много фото и видео о Риме — и поняла, что, если мне придется там побывать, это ничего не изменит. Потому что города, который я хочу увидеть, нет. Вернее, он есть, но… не там.

Не там, где толпы народа, бесконечные магазины и кафе, туристы в шортах, с фотоаппаратами и рюкзаками. Россыпи древнеримских сувениров и стаи тех, кто их покупает: капитолийскую волчицу размером с сигаретную пачку, голову или бюст античной богини, пластиковые легионерские доспехи.

Нормальный современный город, в котором древние руины выглядят как декорации — и впечатление усиливается от того, что они дополнительно украшены декорациями современными, даже живыми. Рядом с Колизеем жуют пиццу и пьют пиво гладиаторы, цезари и центурионы, — на случай, если кто-то пожелает увековечить себя в компании древних римлян. Желающих хватает, особенно женского пола. Иногда кто-нибудь из этих ребят неожиданно замахивается мечом на туристку помоложе и посимпатичнее, та жизнерадостно визжит, окружающие спешно выхватывают видеокамеры. В общем, очень интересно.

Я думаю, он не хотел бы все это видеть. И не хотел бы, чтобы я видела то, чем стал его родной город.

Vale, говорили там на прощание. Будь здоров. Salve — здравствуй, привет тебе…

Что теперь на том месте, где была Субура? Шумная днем, глухая и темная ночью, мешанина домов и кривых переулков, мощеных гравием, толпы лихого сброда… Под вечер, говорили, лучше туда не соваться. «Я не боюсь ходить одна»… А Этрусская улица? По-прежнему ли о ней идет молва, что там живет бессовестный народ и те, кто торгует собой?… Коллина, Палатин… Может, названия и остались — на карте. А того города нет все равно.

Ну, а этот, другой, — этот новый город, который по-прежнему называют вечным? Его жители не говорят на том языке, который с детства представлялся мне в виде золотых письмен, высеченных на мраморе. Они такие, как есть, кому-то могут нравиться, кому-то нет. Прежде всего, они не потомки… тех. Разве что наследники — не по крови, а по праву нового жильца, занявшего дом после смерти хозяина. --">