Сьюзен Джонсон - Понравиться леди

обаятелен? – небрежно осведомился он с таким видом, словно от смертельного врага его отделяли многие мили, а не один этаж.

– Да, то есть нет... – Она снова попятилась. – Господи, Робби, ты знаешь, какой он!

– Полон вкрадчивого зла? Улыбается, вонзая кинжал в твое сердце? – Робби мысленно отметил, что спина Роксаны почти прижата к стене. – Нам нужно подумать, как сбить с него спесь.

– Не нам, Робби, – поправила она и, осознав, что дальше идти некуда, остановилась.

Роксана старалась унять безумный стук сердца, но близость Робби воскрешала нежеланные воспоминания, невольно заставляя ее трепетать.

– Пожалуйста, Робби, уйди, – взмолилась она.

– Не могу. Хотел бы, но не могу. – Он стоял неподвижно, с мрачным застывшим лицом. – Последний месяц был самым длинным в моей жизни.

– Прошу тебя, Робби, будь рассудительным. Через несколько лет ты вообще забудешь все, что случилось.

– То есть забуду о том, что было между нами? Забуду о нас?

– «Нас» больше нет, Робби. Хочешь, чтобы я стала перечислять все причины? Первая заключается в том, что, если нас увидят вместе, моим детям грозит смерть, – взволнованно пояснила Роксана. – А остальные причины особого значения не имеют.

– В таком случае иди к гостям, – вкрадчиво позволил Робби, слегка отступая в сторону. – Поговорим об этом позже.

– «Позже» не будет, Робби. Неужели не понимаешь?

Свекор и свекровь по первому ее браку, с Джонни Лоу, предупредили Роксану, что намерены защитить своих четверых внуков от дурного влияния Карров. Эрскины, родственники ее второго мужа Килмарнока, практически пригрозили, что отправят ее в Толбут, едва до них дойдут слухи о ком-то из семьи Карров. Они не желали лишить Ангуса, единственного сына Килмарнока, шансов на получение английского пэрства.

– Мы сделаем все, чтобы нас не видели вместе.

– Это не забава, Робби. Эрскины – преданные сторонники Куинсберри. Они будут счастливы, когда членов всей твоей семьи четвертуют и колесуют во дворе их замка.

– Но как они узнают, что я вернулся?

– Ты слишком опрометчивый, Карр.

– Скорее уж пылкий, – ухмыльнулся он. – Как быстро ты сможешь избавиться от своих гостей?

– Робби! – едва не заплакала Роксана. – Да выслушай же меня!

– Дорогая, дорогая, – он легонько коснулся ее губ кончиком пальца, – я слышал каждое твое слово. А теперь будь гостеприимной хозяйкой для всех двуличных головорезов там, внизу, – иди к ним, а я останусь здесь и буду ждать, когда ты вернешься. Никто не знает, что я приехал в страну. – Он подался вперед и нежно коснулся своими губами ее губ. – Ты в безопасности и твои дети – тоже. – Бронзовые от загара пальцы сжали прикрытые шелком плечи. – Вот так-то лучше.

Возбужденная плоть Робби упиралась ей в живот. Черная кожа и сиреневый шелк платья терлись друг о друга. Едва слышный шорох подогревал страсть. Робби то ли застонал, то ли вздохнул, словно обретя счастье и покой после нескольких месяцев в забытой Богом глуши. Когда он прижался к ее мягкому роскошному телу, поцелуй стал крепче, жарче; Робби вынудил Роксану приоткрыть губы и обвел их языком, пробуя на вкус, скользя внутрь.

Иссушающий жар распространился по ее телу. Реакция была такой мгновенной и такой яростной, что Роксана тоже застонала: из ее груди исторгся тихий, низкий, животный звук, свидетельствующий о безумном желании, захлестнувшем все ее существо.

– Месяц – чересчур долгий срок, – прошептал Робби, потершись об нее телом.

Роксана не успела оглянуться, как он смял и рывком задрал подол ее юбки. Ощутив дуновение воздуха, леденившего бедра, она в ужасе отшатнулась и оттолкнула Робби:

– Нет! Пожалуйста, не надо!

Глухой к ее мольбам, не обращая внимания на сопротивление, Робби снова завладел ее ртом. Как человек, вознамерившийся предъявить права на то, что считал своим, он запечатал ее рот требовательным, властным поцелуем, поцелуем, изгнавшим все доводы благоразумия и сделавшим пульсацию между бедер воистину лихорадочной.

Они оба задыхались, когда Робби наконец разжал руки.

– Иди, – пробормотал он. – Но не задерживайся слишком долго.

Роксана, трепеща, все еще жалась к нему. Мысли беспорядочно метались. Она не могла устоять перед соблазном. И, зная, как Робби ненасытен, как может любить, чувствовала, что не в силах его покинуть.

И все же она редко позволяла голосу сердца заглушать голос разума. Иначе как бы она выжила в мире мужчин?

Глубоко --">