Джулия Куин , Миа Райан - Дюжина поцелуев

Миа Райан Дюжина поцелуев

Глава 1

«Во время нашего странного зимнего сезона в городе появилось новое лицо. Маркиза Дарингтона не видели в Лондоне уже больше пяти лет, с тех самых пор, как он закончил военную карьеру. По слухам, офицер был серьезно ранен в бою. На выздоровление потребовалось много месяцев, и все это время джентльмен провел в графстве Суррей, в поместье Айви-Парк. Поместье, как и титул, молодой человек унаследовал после смерти очень дальнего родственника, предыдущего лорда Дарингтона, оставившего сиротами жену, леди Дарингтон, и дочь, леди Каролину Старлинг.

Подробности ранения и выздоровления лорда Дарингтона неизвестны (да и вся история остается тайной даже для автора этих заметок, хотя никто не обладает столь же отточенным мастерством в раскрытии всех и всяческих секретов). Доподлинно известно, однако, что, едва новый хозяин вернулся с континента, леди Дарингтон с дочерью были вынуждены покинуть поместье, которое в течение нескольких десятилетий считали родным домом.

Что и говорить, история крайне неприятная».

Светские заметки леди Уислдаун. 28 января 1814 года^[1]

Эрнест Уэринг, граф Пеллеринг. Да, ей предстояло выйти замуж за человека, которого звали Эрнест Уэринг, граф Пеллеринг. Что и говорить, имя и титул звучали, как песня.

Леди Каролина Старлинг не знала, смеяться или плакать.

Поскольку она находилась в общественном месте, хотя и попыталась спрятаться, делать не следовало ни того, ни другого.

Но так случилось, что в последнее время нервы окончательно сдали, и леди Каролина Старлинг разрыдалась в ротонде знаменитого лондонского театра «Друри-Лейн».

Уважающей себя особе не пристало терять самообладание, а уж тем более не пристало терять самообладание леди Каролине Старлинг, которая вообще никогда не плакала.

Да, за неделю ей довелось пролить больше слез, чем за все двадцать пять лет жизни.

Плакать не следовало, прежде всего, потому, что после нескольких лет испытаний в последний месяц жизнь, наконец, почти достигла совершенства.

Разве это не означало, что она должна с самым счастливым видом сидеть в ложе рядом с лордом Пеллерингом в ожидании начала пьесы — шедевра Шекспира «Венецианский купец», да еще и с великим Эдмундом Кином в роли Шейлока?

Разумеется, должна. Должна испытывать восторг. Экстаз. От этой мысли слезы полились еще обильнее.

— С вами все в порядке?

Линни подпрыгнула от неожиданности, а сердце на миг остановилось. Над ухом прозвучал голос, причем мужской. А ей-то казалось, что за тяжелыми шторами и пальмой в огромном горшке никто и никогда не сможет ее найти.

— Вот, возьмите.

Перед носом бесцеремонно возник белый льняной платок, который протягивала большая рука, обтянутая перчаткой — тоже белой.

Перчатки полностью скрывали ладони, но Линни почему-то все равно обратила на них внимание. Странно, она никогда не считала себя уравновешенной особой, и все же неожиданный трепет при одном лишь взгляде на руки абсолютно незнакомого человека выходил за рамки дозволенного.

Ощущение напоминало внезапный страх.

Нет, не совсем так.

Скорее, неприятную дрожь можно было сравнить с болезненным ознобом.

Линни покачала головой и посмотрела вверх. Увидела темно-синий рукав прекрасно сшитого шелкового сюртука, широкие плечи, сильную шею. И, наконец, взгляду предстало лицо самого потрясающего на свете мужчины.

Она жалобно всхлипнула.

— Возьмите, пока не испортили платье, — настойчиво произнес он и встряхнул платок перед ее носом.

Да, человек выглядел поистине великолепно, но вел себя как самый настоящий дикарь. Встречаться с дикарями, правда, до сих пор ей не приходилось, но было абсолютно ясно, что на свете не существовало такого чуда, как красивый и при этом хорошо воспитанный, тактичный мужчина.

Слезы хлынули с новой силой. Каролина схватила платок и прижала к носу. А рыцарь в сияющих доспехах стоял рядом и наблюдал с неподдельным интересом — как будто она только что разделась на сцене.

Каролина громко высморкалась, сложила платок и краешком вытерла лицо.

— Спасибо. — Она протянула прекрасному незнакомцу смятый мокрый комок.

Ответного движения не последовало, и Линни в ужасе отдернула руку.

И как только ей пришло в голову вернуть платок? Отвратительно!

— Я… — Она замолчала, надеясь, --">