Наталия Журавликова - Добыча Темного короля

видела кого-либо, потерявшего память.

– Помню только лес и грозу, — осторожно сказала я. Не стоит пугать знахарку и сообщать лишнюю информацию о моей неудавшейся семейной жизни.

– Бедняжка. Ты - Милдред. Сирота, которую то ли подкинули в совсем детском возрасте под дверь суконщика, то ли она сама туда приблудилась. Точно я и сама не знаю, Матео тебя узнал. Он видел, как ты помогаешь приемному отцу на ярмарке в прошлом году. Работы тебе много доставалось. Вы с Матео родом из одной деревеньки. Поэтому он и слышал, что тебя должны за кузнеца выдать.

Значит кузнец - мой жених. Что же я делала в лесу в такую погоду?

– Кузнец - человек страшноватый, о нем говорят, что он колдун. Женат не был ни разу, а вот сейчас в зрелом возрасте ему приспичило оставить наследника и обучить его ворожбе да кузнечному делу. И для этого требуется здоровая и красивая жена. Вот он тебя и выбрал. Да ты, видать, испугалась и сбежала. Больше мне неведомо ничего.

– А деревенька, в которой я живу - далеко отсюда?

– Рядышком совсем, пешком дойти можно. В ней в основном живут те, кто обслуживает королевский двор. Продукты заготавливает, рыбу ловит, скот выращивает, ткани делает. Даже мануфактура своя есть.

Картинка вырисовывалась совсем уж неприглядная. Значит я - сирота без роду без племени, приблудыш суконщика, а в ближайшее время должна была стать собственностью жестокого кузнеца. Понятно, почему сбежала.

Лучше, конечно, было бы очнуться какой-нибудь наследной принцессой или маркизой. Да и не в средневековье, пусть и развитом. А там где могут сделать томограмму и не станут лечить сотрясение мозга и травму глаза эликсиром из какого-то корня.

Но вспомнив, от какой боли я неожиданно для себя самой сбежала в этот странный и пока чужой мир, подумала: “Поживем дальше, увидим, что будет”. По крайней мере, теперь я молодая, а после того как меня тут выходят, буду еще и здоровая и возможно, симпатичная. Прости Милдред, что выселила тебя. Очень надеюсь, что ты не попала на мое место. Там тоже сейчас несладко.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ох, неужели я на полном серьезе обо всем этом рассуждаю? Хотела посмеяться над собой, но почувствовала, как снова проваливаюсь в сон.

А разбудил меня грубый голос:

– Эй, Милли, чего разлеглась? Опозорила меня перед всей деревней! Хватит от работы отлынивать, быстро собралась и пошла домой!

ГЛАВА 4. Опекун

Открыв глаз, способный видеть, я убедилась, что все еще остаюсь Милдред и лежу на кровати в целительской.

А над этой кроватью стоит неприятный тип. Пожилой мужчина, на голове топорщится колючий ежик жестких волос, каштановых с проседью. Глаза водянистые, навыкате. Густая каштановая с сединой наполовину борода закрывает большую часть лица, спускается на грудь. Впалую и тощую. И весь он худосочный, но, кажется, жилистый. Рукава рубашки из грубого полотна закатаны до локтей, открывая загорелые и словно оплетеные корнями деревьев, руки.

– Шарахалась по лесу, зверей распугала, охоту королю испортила. А тебя между прочим жених такой видный дожидался. Захочет ли взять теперь?

– Кто вы, любезный? — в целительскую зашла Славия, с удивлением уставилась на посетителя. Значит, они незнакомы.

– Я опекун этой неблагодарной твари! — он выкатил глаза еще сильнее, кажется вот-вот они вывалятся.

Хорошенький у Милдред приемный отец. Почему она только сейчас в лес сбежала?

– Как вы вообще проникли на территорию владений короля? — продолжила возмущаться Славия.

– У меня тут свои люди! — заносчиво выпалил суконщик. — С чего я каждой бабе должен буду отчитываться!

– Каждой бабе? Потрудитесь извиниться!

Славия подняла правую руку, в которой блеснуло что-то похожее на круглое карманное зеркальце, наставила на грубияна.

Это возымело неожиданный эффект. Хам попятился назад, чуть не врезавшись в мою кровать и выставив вперед руки.

– Извиняюсь, извиняюсь, — бормотал он примирительно, — грех попутал, не видел, с кем разговариваю. Охранник тут на воротах - сосед мой. Он и впустил, я сказал что приблудная моя здесь содержится. Он быстро понял, о ком я.

Славия спрятала “зеркальце” в карман. Интересно, что это за штука, которая навела ужас на такого отъявленного наглеца?

– Так заберу я дочурку-то свою? — залебезил --">