Наталья Караванова - Химеры пустошей

В циркус.

В циркусах уже весна, там даже снег, наверное, сошел. Пахнет теплой землей, почками и влагой. Запах детства…

Здесь и сейчас мелкий колючий снег, гонимый ветром, обжигал щеки, набивался в мех куртки и под капюшон. Мар поправил шарф так, чтобы открытыми снегу и ветру остались только глаза. Хотя проку в них и не было.

Ехавший рядом Роланд Аркада, командир отряда, вдруг заговорил:

— Константин Скальдский начал набор рекрутов. Знаешь что-нибудь об этом?

Мар кивнул. Разговор — это хорошо. Это позволит отвлечься. Кроме того, пусть Роланд видит, что с ним все нормально. Не любил маг Вольдемар Шторм выглядеть слабаком, хоть в чьих глазах. А уж в глазах однокашника — и подавно.

— Нейтральные поселения на плоскогорье. — Ответил он. — Константину нужна медь, а рудные жилы — на землях, которые по договору с Академией ему не принадлежат…

— И Надар это стерпит?

Ректор Звездной Академии профессор Надар Искатель из Менгиров был человеком умным и хитрым. Но сейчас у Мара не было ни сил, ни желания прогнозировать его решения.

— Эй, Шторм, ты не спишь там?

— Нет. Запах…

Нюх у потомка драконов был на зависть многим разведчикам Роланда, и вот в нем-то как раз сомневаться повода не было. Капитан грифонов высоко поднятой ладонью дал знать отряду, что вероятно, очередное гнездовище химер где-то близко.

Некроманты привычно потянулись к накопителям, бойцы спрыгивали на землю, готовясь искать и зачищать живородные клоаки, вместилища химерских зародышей…

Воняет не само гнездо, как правило, а то, что взрослые особи приготовили на прокорм выводку. Туша какого-нибудь крупного зверя, или быка, или может, даже виверны, пропитанная кислотой и ядовитыми выделениями стенок клоаки.

Химеры всегда выбирают для нападения в первую очередь самую крупную добычу.

Мар тоже спешился, настраивая магическое драконье зрение. Унылую серую муть перед глазами разукрасили красно-зеленые пятна-силуэты.

Привычка искать логовища тварей именно в магической проекции не подвела — он почти сразу засек теплую, шевелящуюся массу среди скал у подножия ближайшего холма.

Кричать необходимости не было: это не взрослые особи. Он просто показал направление капитану грифонов. Внутри отряда обязанности давно распределены. Кто-то зачищает землю, кто-то прикрывает, кто-то охраняет лошадей.

Мару показалось, что шагах в тридцати шевелится еще одна клоака, маленькая по сравнению с первой. Хороший способ развеяться! Пусть грифоны зачищают основное гнездо, это важнее. С маленьким он справится сам.

Это близко. А заряженных концентраторов еще… еще парочка есть.

И интуиция не подвела.

Пещерка в рост человека глубиной. Обычным зрением ничего не увидишь, пока не подойдешь ближе, но тут и зрения никакого не надо. От ямы разило гнилью и кислотой.

Засветив магический огонь, он склонился над ней. И даже не сразу понял, что именно увидел.

Склизкая «паутина» выстилала дно под ногами. Через несколько часов она, как все, что генетически связано с химерами, научилась бы мимикрировать, скрывать под собой и зародыши химер, и то, что должно вскоре стать для них кормовым субстратом.

В этот раз субстратом должен был стать человек…

Он был еще жив, он мог шевелится.

По лопаткам пробежала волна холода.

Жив да, пока. Но как его оттуда…

Мар сглотнул неприятный ком. Он прекрасно помнил, насколько болезненно жалит «паутина». Как кипятком плеснули — и это лишь от одного легкого прикосновения. А след потом долго зудит, не проходит.

Этот же человек был покрыт паутиной целиком.

Кроме него в яме, в хлопьях блестящей пены и в обрывках нитей лежала раздутая туша быка-тяжеловоза. Смердела в первую очередь она.

Мар присел, стараясь не касаться едких, выделяющих сложную кислоту нитей. Трудно было поверить, что человек, полностью увитый этой дрянью, еще может шевелиться или пытаться выбраться. В тот момент он еще ничего не понял. Он еще думал, что человека можно спасти.

— Эй! — окликнул Мар.

Услышит ли?

Человек резко развернулся на голос…

Оказалось, что лица у него уже нет — черная кровь вместо лица. В ярком свете блеснули совершенно безумные глаза. Слепые бельма.

Человек вдруг громко и надсадно закричал, так, словно в крике выражалась вся его последняя воля. Он даже смог подняться.