Мелисса де ла Круз - Королевский Ассасин

Королева сделала глубокий вдох и, снова отодвинув портьеру, посмотрела в окно. Вдалеке она увидела торговца с тележкой, продающего белые траурные ленты. Люди привязывали их к палкам и размахивали этими палками – то был старинный знак скорби и надежды, призванный помогать отлетевшим душам уходить в лучший мир.

– Если я не могу обратиться к моим подданным лично, сделайте объявление за меня. Король умер, и мы должны жить дальше, – сказала она и добавила: – Что бы это ни значило.

Холт поклонился, почувствовав некоторое облегчение.

– Разумеется, Ваше Величество. – Коль скоро королева стала готова принять новое положение дел в государстве, опасное и нестабильное, надо воспользоваться случаем и заговорить на ту тему, которая была предметом их споров с тех самых пор, как король объявил монахам войну. Холт тщательно обдумал то, что скажет ей теперь.

Когда он изложил ей свой план, поведал о приготовлениях, которые он уже сделал, о предосторожностях, которые принял, лицо королевы сделалось суровым. Конечно же, ей это было не по душе. Но она была вынуждена признать, что выбор у нее невелик и времени на раздумья почти не осталось.

Королева Лилиана повернула голову к окну, хотя с ее места она не могла видеть толпу народа. Правда, было слышно, как люди скандируют:

– Король умер! Да здравствует королева!

Наконец она прервала молчание.

– Да, я дам согласие на твой план, – молвила она. И посмотрела на Холта, на лице которого было написано потрясение. Он знал, что осуществление его плана сопряжено с риском, и ожидал, что она будет противиться.

Королева подняла палец.

– Но с одним условием, – добавила она, четко произнося каждое слово. – Я соглашусь… но потребую, чтобы ты дал мне обет на крови.

Лицо Холта вытянулось. Разумеется, ей нужно нечто большее, чем обещания, нечто большее, чем слова. Хотя долг и обязывал его защищать и оберегать ее, он боялся, что она потребует от него такой клятвы. Но какой-то частью души он знал, что это случится, а раз он верен трону, у него нет выбора. Единственной его заботой остается забота о будущем королевства. И он кивнул, хотя и понимал, что тем самым предопределит свою судьбу. Освободиться от обета на крови невозможно – во всяком случае, до того, как он будет исполнен – и он влек за собою жертву, тяжелую жертву, которую Холт должен будет принести.

В конце концов, магия всегда требует равновесия. Око за око – или сын за дочь.

Королева положила в колыбель свою спящую дочь, запеленатую так, что было видно только личико с золотистой кожей и темно-русые волосы. Затем подошла к столу, у которого стоял Холт, и взяла бутылку из матового стекла. Налив в массивный, вырезанный из горного хрусталя кубок немного розового вина, она поставила его на стол и подняла позолоченный кинжал.

И, не сводя глаз с Холта, начала монотонно читать: Sanguinem redditur votum. Sanguinem redditur votum^[1]. Она повторяла эти слова все громче, все быстрее, одновременно надрезая маленьким кинжалом свое запястье. Кровь потекла по ее руке, и Холт увидел, что она не красная, а темно-синяя, того же цвета, что и полночное небо во время полнолуния. Он попытался скрыть свое изумление, но помимо воли продолжал пялиться, широко раскрыв глаза. Лилиана между тем разрезала другое свое запястье, продолжая повторять: Sangunum redditur votum.

Закрыв глаза, она слегка опустила руки, держа их над кубком, и ее королевская кровь потекла в ее ладони и скопилась в них. Затем она повернула руки ладонями вниз, и темно-синяя жидкость стекла в вино, образовав в нем фиолетовые завитки, которые продолжали вращаться, пока она повторяла и повторяла: Sanguinem redditur votum. Sanguinem redditur votum. Sanguinem redditur votum.

Холт опустился на колени и протянул королеве Лилиане обе руки ладонями вверх. И, закрыв глаза, мысленно увидел годовалого мальчика, у которого не было матери.

Королева взяла его мозолистые руки в свои, прижав свои большие пальцы к его запястьям, дабы почувствовать биение крови в его жилах. На ее собственных запястьях кожа уже снова стала гладкой, как будто на них никогда не было разрезов.

– Повторяйте за мной, – приказала она. – Я, Кордин Холт…

– Я, Кордин Холт, Хранитель Реновии, верный слуга дома Деллафиоре, – повторил он за ней, – клянусь своей жизнью и жизнью своих наследников, что исполню обет защищать корону и вернуть священные свитки Деи, дабы они служили законным целям.