Ксения Светлая - Аннабель

уже покойной бабушкой.

«Никого не осталось…» — подумала про себя девушка, до белых костяшек вцепляясь в ствол дерева. Она всё вспоминала и вспоминала те тёплые дни. Там было безопасно и светло. А интернат пришёл уже потом… Потому что Мария чего-то испугалась.

Сейчас для Бель это было почти очевидно. Почти — потому что теперь тайны матери ушли с ней в могилу, а догадываться об истинных причинах и строить теории можно бесконечно.

Нужно было идти дальше, и Аннабель продолжила продираться сквозь кусты к одной из проплешин в старом заборе. Спокойно перепрыгнула обвалившийся кирпич, и вскинула голову, вглядываясь в мрачные просветы заколоченных окон. Где-то внутри были люди. И это было хорошо слышно, а их силуэты то и дело мелькали в тех местах, где окна решили оставить пустыми.

Задняя дверь трёхэтажного здания оказалась не то чтобы не заперта… Она просто отвалилась при первой же попытке её открыть, чуть не погребя под собой ведьму. С трудом откинув неподъёмную деревяху, Аннабель присела от шума, который издала рухнувшая дверь. Наверное, услышали. Но пойдут ли проверять? В этом месте часто было слышно странные звуки.

Девушка принялась за поиски шкатулки. Скорее всего её можно было найти в той части дома, которая когда-то считалась жилой. В последний визит мама оставляла шкатулку на камине. Бабушка долго отчитывала Марию за какой-то ужасный поступок, и просила забрать шкатулку. Ещё тогда женщина произнесла ту фразу: «Это наследство моей дочери. Оно дождётся её здесь». Знала ли мама в те дни, что произойдёт спустя девять лет?

Прячась под лестницей, и продумывая дальнейший план, Бель всё размышляла о том, в правильное ли время она сунулась в дом? Не лучше ли было сделать это ночью? С другой стороны, даже самым светлым утром сюда совершенно не хочется приходить.

Девушка зачем-то набрала на телефоне номер её знакомого из интерната, но тот сбросил трубку. Почему-то Бель хотелось сейчас поговорить именно с ним. Хотя, о чём? Советоваться с чернокнижником по поводу кражи музыкальной шкатулки? Какая глупость.

Выждав момент, когда шум людей немножко отдалился, Аннабель прошмыгнула по лестнице на второй этаж, и спряталась за дверью соседней от гостиной комнаты. Тут пахло стариной и ветошью. Место вызывало неприятный холодок на коже. Хотя что говорить о комнате, когда целый дом уже вызывает мурашки. Непонятно как бабушка могла прожить тут целую жизнь и не сойти с ума.

По подсчётам ведьмочки, в доме было около семи-восьми человек, не больше. Точно Дженна с её мужем и тем самым другом, который сторожил убийство Марии в дверях комнаты. Скорее всего двое «братьев» отца, неизвестно откуда появившихся буквально сразу после трагедии. Ещё одна старая кошёлка, чёрная ведьма, активно проклинающая неугодных ей. Эта вроде как была матерью отца Аннабель, который сгинул в горах при очень странных обстоятельствах. Сама Бель в то время была ещё младенцем. Теперь в родстве с этой так называемой бабушкой она тоже была не уверена. Ну и ещё парочка совершенно незнакомых ей людей, без зазрения совести распиливающих на куски золотую статуэтку.

Жажда крови вспыхнула в девушке с неистовой силой, когда мимо комнаты, в которой она спряталась, прошествовала вечно раздражённая тётя. Что-то этой змее не нравилось. И с первыми мыслями о расправе мир вокруг вновь вспыхнул зелёным. Бель затравленно вжалась в стену. Загнала эти ужасные эмоции в самую глубину своего сердца. Но не избавилась от них насовсем.

Убедившись, что больше в гостиной никого нет, ведьма, заметив покрытую пылью шкатулку на своём прежнем месте, быстро побежала к ней.

Да, та самая, белая деревянная, с целыми и невредимыми узорами с позолотой, и золотыми бортиками. А внутри наверняка всё та же фарфоровая балерина, кружащаяся под грустный перезвон лепестков.

И так странно стало Аннабель, едва она подалась порыву, и открыла заветную шкатулку. Мелодия разлилась по залу, словно наяву напевая маминым голосом. Так, как не пел больше никто. Залечивая разбитые коленки, неаккуратные порезы от бумаги, или фиолетовых болючие синяки. На душе у Аннабель впервые за всё это время стало невероятно хорошо и спокойно. Но противный вскрик разбил всё волшебство, заставив девушку спешно захлопнуть шкатулку.

— Что ты тут делаешь, поганка? — с такой ненавистью прокричала тётя, что Аннабель вынужденно попятилась. Но вот её взгляд опустился на шкатулку, и на лице --">