Катти Карпо - Стопроцентные чары

могла и не заметить изменений в семейной атмосфере.

— Да ради бога, — фыркнула Ольга.

Аркаша нахмурилась. Обычно в подобных ситуациях тетя начинала ныть и качать права. Сегодняшняя же покладистость, как ни крути, казалась весьма подозрительной.

«Так, как же там эта загогулька выглядела? — Ольга занесла маркер над паспортом. — Тут главное не ошибиться, а иначе Аркашка у меня зависнет еще на год».

— Эх, не помню. — Женщина потянулась рукой, держащей маркер, к выброшенному на полку клочку бумаги.

— Тетя Оля, ты что собира?..

— Тихо, соплячка. Тетя занята делом.

Успешно подцепив бумажку ногтями, Ольга развернула ее и запихнула края под пальцы, прижимающие паспорт к дверному косяку. Черточки, черточки, черточки. Нужно всего лишь повторить рисунок с бумажки.

Аркаша, словно завороженная, наблюдала за тем, как маркер на мгновение замирает над ее фотографией, а затем, повинуясь твердой руке безжалостной тети, начинает вычерчивать символы.

— Нет, постой!

Запоздалый вскрик нисколько не потревожил Ольгу. Высунув от усердия язык, она с несвойственной для нее аккуратностью завершила последнюю идеально прямую линию. Повиснувшая на руке племянница ей ничуть не помешала. Она словно стала сильнее на один ничтожный миг, что позволило ей без труда стряхнуть с себя Аркашу и вновь выставить ту на лестничную площадку.

В воздух взметнулись медные кудри — Аркаша развернулась к тете.

«Чудесно! Тешь мое самолюбие своим обескураженным личиком, соплячка», — промурлыкала про себя Ольга, наслаждаясь растерянностью девушки.

— Ты что, только что рисовала маркером в моем паспорте? — сдавленным голосом осведомилась Аркаша.

— Угу. — Ольга так и лучилась нескончаемыми потоками позитива. — Чирк-чирк. Черненьким. Чирк-чирк.

— За... Зачем?

— Спрашиваешь, зачем? — Женщина кинула маркер на полку, а бумажку запихнула в задний карман шорт. Повертев в руках испорченное удостоверение, она жадно вгляделась в паспортные данные на странице, но, не заметив никаких изменений, разочарованно вздохнула. — Вообще-то, я уже обозначила тебе причину: мое терпение на исходе. Ты мне надоела, проще говоря.

— И поэтому нужно было портить мой паспорт? — Аркаша быстро-быстро моргала, и на секунду Ольге даже показалось, что племянница собирается зарыдать. Но это несусветная чушь. Скорее небо будет плеваться огненным градом, чем нежеланная подопечная позволит себе плакать при тете.

Теньковской было годика четыре, когда, забрав малышку из детского садика, Захарова, создавая шпильками в лужах волны, привела ту в парк и усадила на грязную скамейку. Придвинув лицо вплотную к нежному детскому личику и оставляя ресницами на лбу ребенка черные полоски от потекшей туши, Ольга около минуты злобно хохотала без причины, чувствуя, как вздрагивают в такт ее хохоту маленькие детские плечи.

— Вот так я буду смеяться всякий раз, как ты посмеешь заплакать при мне, — предупредила женщина, отодвигаясь от девочки. По щекам Аркаши бежали слезы испуга, а глаза готовы были вот-вот вылезти из орбит, но это все: ни капли истерики. В тот момент Захарова была безумно довольна. Следовало поскорее вытряхнуть эту соплячку из мира под названием «детство», потому что сюсюкать и завывать колыбельные в намерения Ольги не входило в ближайшие лет сто. А остальное — всего лишь долг. Долг перед близким родственником. Сестрой. Но если долг не зарыть в землю, как какой-нибудь «секретик», прикрытый стекляшкой, то выбор способа его исполнения Ольга целиком оставляла за собой. — Хныкалки под запретом. И никаких привязанностей. Ты обуза, и я не люблю тебя. Буду повторять это до тех пор, пока понимание раковой опухолью не засядет в твоей глупой головенке. Усекла, соплячка?..

Ольга сдержала обещание. О своей нелюбви она напоминала маленькой подопечной изо дня в день, в то же время с удивлением замечая, что племянница, вопреки недоброму отношению, лишь сильнее привязывалась к ней, хотя и избегая в открытую проявлять чувства.

«Я даже слегка завидую твоему упорству, Теньковская».

Аркаша подняла голову, и Ольга совсем не удивилась, не найдя в глубине карих глаз и намека на слезы.

«Чудная выдержка, соплячка. Действительно, зависть гложет меня. Лизка, своей просьбой ты подвергла меня серьезному испытанию. Надеюсь, сейчас ты, кувыркаясь с муженьком в райских облачках, жалеешь о своем поступке. Я вот уже тысячу раз пожалела».

— По... че... --">