Реджи Минт - Океан для троих (СИ)

кто-то хорошенько его потрепал. Нет, она понимала – будь “Каракатица” в порядке, им бы достался только ветер от ее парусов, но все же, черт побери… Кто же грызанул за хвост неуловимого Морено и задал ему такого перца?

Следовало побеседовать с пленными. Вряд ли пиратский капитан захочет откровенничать с офицером королевского флота Алантии. Но может, кто-то из его людей окажется разговорчивее и в обмен на поблажки и заступничество на суде порадует рассказом? Например, этот огромный мрачный моряк, с исшрамованным лицом и боцманской дудкой на шее. Не сейчас, конечно, ближе к вечеру. Когда ее команда перестанет так настороженно коситься на своего собственного капитана и осознает, что они взяли большой куш.

Да, со штурвалом вышло излишне. И с прыжками тоже. Вильямс привыкла скрывать свои способности, справедливо опасаясь обвинений в колдовстве и вопросов, на которые у нее ответа не было.

Она действительно не знала, почему способна на такие вещи, и предпочитала считать это даром богов. Жаль, что у нее когда-то так и не получилось прижать к стенке Дорана. И как следует расспросить о том, не происходило ли нечто странное, когда она болела лихорадкой, после которой необычные способности и начали просыпаться. Впрочем, поймать на словах увертливого как угорь и смешливого Дорана Кейси у Дороти навряд ли бы получилось. Что тогда, что теперь. Жаль, что теперь это уже невозможно. Как же жаль!

Привычная тоска впилась в сердце. Доран уже десять лет как в царстве теней, его тело на дне океана, а Дороти все никак не может отпустить его и перестать тосковать!

Ей сложно давались новые знакомства и тем более дружба. Терпеть ее принципиальность могли не все, а она не выносила лицемерия, а иногда с трудом отличала шутку от желания оскорбить. Вот и выходило, что за все десять лет сначала лейтенант, а потом командор Дороти Вильямс чаще дралась на дуэлях с новыми знакомыми, которые подвергали сомнению ее способность командовать кораблем, чем пила с ними вино за одним столом.

А уж занять вакантное место Дорана Кейси – погибшего друга детства, с которым они прошли путь от падения с яблони в отцовском саду до ворот Морской Академии Алантии – и вовсе никому не удалось.

Да, были несколько приятельниц на службе. Один забавный ученый граф-отшельник в городе. Невольница-служанка, которой Дороти доверяла помогать с прической и одеждой. И, пожалуй, все. Может, потому тоска и не отступала, продолжала капать ядом.

Дороти отдала приказ откупорить бочонок бренди для матросов и белого вина – для джентльменов. Как она и предполагала, после второго стакана ее провозгласили “славной девкой”, хоть и чокнутой. Но главное – за нее была морская удача, а значит, все странности прощались. Пусть себе колотит пиратов штурвалом, если ей так нравится.

Офицеры за ужином, впрочем, были куда сдержаннее в выражении радости, но тоже скрыть торжества не могли – уж слишком солидная награда светила “Свободе”. И уж слишком легко она приплыла в руки.

– Мисс Бертон, а как вы полагаете, с кем сцепились наши уважаемые гости? – спросил один из младших офицеров, оценив по достоинству букет вина и отдав должное мастерству кока, который по такому случаю запек гуся.

– Полагаю, с кем-то столь же уважаемым, но позубастей, – вместо канонирши Бертон ответил кто-то из старших офицеров. – И этот кто-то сделал за нас всю работу и упокоился с миром на дне морском, оставив нам “Каракатицу” и весь ее груз. Я считаю, что за это надо еще раз выпить, господа! За командора Вильямс и ее удачу! За “Свободу”, господа!

– За “Свободу”! – дружный хор голосов перекрыл скептическое покашливание Бертон, которая только согласно развела руками и присоединила свой бокал к остальным.

После ужина, уже пребывая в хорошем расположении духа, Дороти приказала привести к себе пиратского боцмана, рассчитывая разговорить его. Матросов, которые хотели остаться в каюте ради безопасности своего капитана, она отпустила. Оставила только служанку, верную чернокожую Сэмми, на случай если понадобится подать вина.

Боцман, которому пришлось согнуться чуть ли не вдвое, чтобы пройти в двери каюты, оказался угрюмым, неразговорчивым малым.

Вильямс убила почти час, пытаясь вытянуть из него хоть что-то. Но именем и короткой биографией все успехи и закончились.

Боцмана звали Джок Саммерс, он служил на флоте с младых ногтей, был ранен во время --">