Данияр Темирбекович Джумалиев - Черное

Он вышел из-за стойки подхватил Тиля под руку и взвалив на свое могучее плечо, спокойно увел его вверх по лестнице.

Эта ночь казалось Тилю бесконечной. В короткие промежутки отдыха, когда он весь мокрый от пота и усталости валился на простыни. Он просто смотрел в потолок и ждал новых приступов тошноты. Малыш Шейн предусмотрительно оставил ему старое корыто. К нему-то и бегал всю ночь до самого рассвета Тиль. И только, когда первые, еще робкие солнечные лучи коснулись бледного лба Тиля, он уснул крепким, юношеским сном. Алкоголь наконец-то вышел из его измученного тела. Спал Тиль крепко и без сновидений. Ближе к вечеру он проснулся и не узнавая ничего вокруг, стал озираться по сторонам. И только мгновение спустя, он начал вспоминать, как оказался в этой комнате и почему он вообще здесь. А так же то, почему у него болит все тело. Голова на удивление была ясной и не болела. Тиль долгим, не моргающим взглядом посмотрел в окно. Все, что он помнил о прошлой ночи, это корыто и боль в сердце по Ровене, которая так и не утихла.

– Хороший же способ. – недовольно проворчал Тиль и аккуратно и неспешно встал. Одежда, бывшая на нем вчера, никуда не делась. И требовала срочной чистки. От корыта несло, как из преисподней. Тиля снова замутило, поэтому он спешно подошел к окну и распахнул его настежь. Свежесть и прохлада осени, немного остудили его разгоряченное и изможденное тело. Он еще какое-то время поглядел во двор, на мирно ковыряющихся в грязи свиней. На хлопотливо бегающих за цыплятами кур. На кота, сонно растянувшегося на крыше сарая. Животные и неспешность окружающего должны были бы внушить Тилю покой. Но эта картина наоборот угнетала его. Почему, вопрошал он себя, весь мир продолжает жить, когда ему так плохо?

Закончив убирать комнату и хорошенько ее проветрив, Тиль спустился в зал. Ему ужасно не хотелось туда идти. Ему было стыдно и неуютно. Но он понимал, что Шейн отнесся к нему по-человечески, и нельзя было платить ему неблагодарностью, убежав, через черный ход.

– Я знал, что ты не сбежишь и придешь отдать долг, – сказал Шейн и по-доброму посмотрел на Тиля. Тот старался не смотреть малышу Шейну в глаза и поэтому не поднимал головы от поношенных ботинок.

– Я могу прибрать зал. – сказал он насупившись.

– Конечно, можешь. И уберешься, только сначала поешь.

При одной мысли о еде, Тиля снова затошнило. Малыш Шейн понял это по его лицу и рассмеялся.

«Сегодня точно пойдет снег» – подумал Тиль. Шейн так редко улыбался, что впору было подумать, что он вообще не улыбается. Но, чтобы смеяться, да еще так заразительно, этого Тиль точно не ожидал. И даже поднял глаза и с неподдельным удивлением воззрился на Шейна. Тот, увидев лицо Тиля, разве что не сложился пополам, так ему было смешно. И вот уже и Тиль, копивший в себе всю эту боль и одиночество столько времени, сначала тихонько, а потом уже и в полный голос начал хохотать. И, на какой-то миг, Тиль стал прежним, веселым, неунывающим пацаном, которым и был всю большую часть своей жизни, пока, однажды, не встретил Ровену и она решила с ним поиграть, как кошка, поймавшая мышонка, не спешит свернуть ему шею. Она прекрасно осознает свою власть и понимает, что может потянуть удовольствие, прежде чем разделаться с жертвой.

После того, как Тиль поддался на уговоры и все-таки поел похлебку из солений и кислого молока. Ему сильно полегчало. Да, поначалу он и сам узнав из чего она, стал еще более скептически настроен употреблять ее в пищу, но малыш Шейн был так убедителен в своих доводах, что Тиль сдался. И не пожалел.

Когда малыш Шейн убедился, что Тиль не грохнется в обморок под тяжестью метлы, он быстро взял его в оборот. Только ближе к девяти часам вечера, когда завсегдатаи уже начинают собираться и рассаживаться по скамьям и стульям за грубо отесанные столы, Тиль закончил со всей работой, что дал ему малыш Шейн. Он здорово проголодался и хозяин таверны прекрасно об этом зная, уже поставил тарелку со свиными отбивными с квашеной капустой на гарнир, которые исходили паром и жиром на стойке, дожидаясь Тиля. Еще он добавил пару ломтей дымящегося серого хлеба и кружку. Тиль скривился глядя на своего вчерашнего соперника, который уложил его на лопатки, без каких либо шансов на победу.

– Это обычный компот. – сказал