Татьяна Барматти - Я, мои мужья и их любовницы

придыханием прошептала девушка, и я самодовольно улыбнулась. Как бы да, очаровательна. — Вашему жениху очень повезло.

— У меня нет жениха, — доверительно сообщила я.

— Но как же… невеста?

Это она что, решила, что я лесбиянка?

— Я умираю, — повела я плечом, замечая, как девушка резко побледнела. — Как насчет скидки?

Спустя неделю я закончила все свои дела и написала подробный список всего, что хочу сделать, но по каким-то эфемерным причинам боялась, откладывала или тупо жалела денег. Список получился внушительным, что немало грело мое нежное сердце. И как раз сегодня я решила действовать, устроив прощальную вечеринку для родных! Может и глупо, но мне реально очень хотелось, чтобы вспоминая меня, мои родные не плакали, а…

— Любочка, в честь чего сабантуй? — поглядывая по сторонам, словно выискивая кого-то, шепнула мне мама. — Неужели ты заарканила наконец-то парня?

— А? Нет-нет, это моя прощальная вечеринка, — пожала я плечами, поправляя черное, невероятно красивое платье.

— Прощальная? Ты куда-то уезжаешь?

— Нет, мам, я умираю.

— Ну и шутки у тебя… — пробормотала мама, искоса посмотрев на меня.

Пожав плечами, я больше ничего не сказала, решив, что буду веселиться, как никогда. Я ела, пила, плясала, завывала, отрываясь на полную катушку, и чувствовала при этом себя, абсолютно счастливым человеком.

— А теперь, мои родные, подарки! — весело заявила я, заставляя всех остолбенеть. Неужели думают, что я с них подарки буду требовать, когда сама же сказала, что ничего приносить не нужно?

Нет, ну разве я такой человек?

Обведя взглядом притихшую компанию многочисленных родственников, я тяжело вздохнула, качая головой. Нет, они же реально изверга какого-то из меня делают. А я вот совершенно не такая! Да-да, я жду трамвая…

— Только подарки вы получите немного позже, — скромно добавила я, опустив глаза.

— Любочка, я ничего не понимаю, — картинно вздохнула мама.

Моя самая любимая, пусть и не самая идеальная, мама. Мой самый дорогой человек. Пусть мама и искала любовь всей своей жизни, она никогда не отказывалась от нас, своих детей.

— Я… — пробормотала я, чувствуя, как глаза начало щипать от непролитых слез. А ведь я так ни разу и не плакала, сетуя на несправедливую судьбу. — Я вас всех очень люблю, — широко улыбнувшись и сморгнув предательские слезы, я обвела взглядом своих родных. — Я умираю.

— Опять эти твои шуточки… — проворчала мама. — Парня себе лучше найди!

— Мам, я тебя очень люблю и хочу, чтобы ты была счастлива, — проговорила я мягко. — Недавно я была у врача и у меня выявили глиобластому.

— Так это что, правда? — ахнув, пробормотала мама, схватившись за сердце.

— Отставить инфаркты, инсульты и все остальное, — фыркнула я, а после взяла маму за руку. — Я хотела сказать вам всем сразу и не растягивать это сомнительное удовольствие, — честно призналась я. — И жалеть меня не нужно, я в порядке.

— Но как же…

— Мам, я, правда, в порядке.

— Но…

— Подарки! — наигранно весело воскликнула я. — Я, конечно, завещание уже написала, но хочу сама все сказать. Итак, Саша, — посмотрела я на самого старшего брата, — тебе остается моя старенькая машина, — улыбнулась я, ведь у брата была хорошо оплачиваемая работа и квартира, которая осталась им в наследство после смерти бабушки жены. — Паша, — кивнула я еще одному своему старшему брату, — тебе квартира нашей бабушки, которую она мне оставила. Миша и Гриша, — улыбнулась я уже двум своим младшим братьям, которых не раз брала с собой играть на улицу в детстве, — вам моя кафешка. Ну и Федор Степанович, — важно кивнула я самому младшему из нас, но самому главному, — тебе достанется моя Степанида, — фыркнула я.

— Себе оставь, — буркнул десятилетний пацаненок, прищурившись.

— Увы, с собой я ее взять не смогу, — покаянно опустила я голову, скрывая смешинки в глазах ото всех.

Федьке, в силу того, что он еще мал, я специально открыла депозитный счет в банке с вполне приличными годовыми процентами. Надеюсь, когда ему будет восемнадцать, он наберется ума и потратит эти деньги на действительно что-то важное. А моя вредная Степанида, в общем-то, никого, кроме младшенького брата из нашей большой семьи и не признавала. Только под его суровым, прищуренным взглядом она немного усмиряла свой вздорный характер.

— Тогда отдай ее кому-то другому, — не унимался Федя.

— Вот будешь хорошо смотреть за Степанидой, и тебе воздастся, — искушающее проговорила я.

— --">