Александра Ермакова (ermas) - Из сумрака веков

вкусом, бодрящим как ничто иное, вызывающим всплеск безудержной энергии. Испить до конца! Дориан со стоном оторвался от Кати, удерживая ее обмякшее тело. Перед глазами разлетались и сталкивались звезды. Жажда припасть обратно к источнику нестерпима. Тело тряслось, будто разрывалось на части — такого никогда не было. Дориан сжал зубы до скрипа, подавляя безудержный крик. Картинка прояснилась, цвета вернулись — номер гостиницы. Обвел взглядом: окна… обеденный стол, кресло с трупом Белугова… Шагнул… Еще шаг… Дориан опустил Катю на диван и, склонившись, убрал светлую прядь с белоснежного лица.

Запахи Марешей накатывали сильнее, приглушенные голоса приближались. Убегать, скрывать содеянное поздно — он выпрямился, встречая семью.

Невысокий, худощавый, обычно невозмутимый Ваик с перекошенным лицом. Это громче слов — он в бешенстве, его движения как в рапиде^[1]. Дориан с удивлением рассматривал замедленные шаги. Остановить Мареша — раз плюнуть. Убить — нет преград. Сейчас сила выплескивалась через край. Ваик приблизился, и его рука, взмахнув словно опахало, обожгла скулу. Дориан потушил вспышку злости — сдержаться, проглотить обиду! Гнев и негодование главы семейства понятны. Мареш ухватил Дориана за подбородок и задрал голову, подставляя свету. Его глаза почернели:

— Ты, — оттолкнув, он развернулся. Шумно выдохнул, и его плечи поникли: — Дориан…

— Тебе пора сделать выбор, — в номер зашла Штешу. Жена Ваика тащила за ногу одного из охранников, убитых Мией. Стройная и, как всегда, блистательная блондинка с синими как море глазами.

— Вы о чем? — Дориан перевел взгляд на Ваика. Тот, встав на колено перед Катей, поочередно приоткрывал ее веки.

— Ты живешь рядом с нами уже порядочно, — он обернулся. — Пора решать: или ты с нами, или нет.

Дориан рассеянно оглянулся. Штешу втащила второго охранника и прикрыла проход вышибленной дверью.

— Я с вами, — в голове клокотало: «Не верят, не верят».

— Перестань! — твердо заявил Ваик. — Мне казалось, что еще чуть-чуть и ты примешь решение. Так нет же, ты — слабак! Не можешь отказаться от Мии. — Кровь в жилах застыла — Дориан затаился. — Да, мы знаем о ней. Всегда знали, — Мареш приблизился. — Сейчас не до разговоров об этом. — Настала звенящая тишина, нарушаемая едва бьющимся сердцем Кати. — Решение, — прервал затянувшуюся паузу Ваик, не сводя взгляда.

— Я его принял, — Дориан сглотнул — горло вновь пересохло, и бросил взгляд на полукровку. — Когда сразу не сообщил о приезде Кати. Ты не подумал, почему девчонка до сих пор здесь? Хотя уже поздно — Ламия знает. Она отправила Мию за ней, согласившись даже на убийство Кати. Хотя до этого уничтожила бы любого, кто на это осмелился. Мия мне доверилась и теперь ты сам понимаешь, что я не жилец! Но укусить Катю мне пришлось. Я ведь не убил! Да, почти, но остановился… Мия должна была поверить, что я это сделаю. К тому же, — Дориан прикрыл глаза и глубоко вдохнул, успокаивая бушующее сознание, — она приказала убить Лилит.

— Времени нет! Если Кате не перелить кровь, она умрет. А ей нельзя… особенно сейчас. Ты это понимаешь. Каждая ее жизнь ценна.

— Ты знаешь, что делать, — Ваик кивнул Штешу. — Я пока приберу здесь. Ты, Дориан, я не знаю как, но должен достать кровь. Штешу позвонит Варгру. Его кровь — нет ничего живительнее. Как ее раздобыть… Ты решишь этот вопрос сам. Еще решишь проблему под название Мия! Ход за тобой. Докажи, наконец, что ты достоин жизни!

* * *

Пронизывающий взгляд всегда теплых глаз Штешу хуже раскаленных щипцов для простого смертного при пытках. Он рушил барьеры разгоряченного мозга, перенасыщенного кислородом от крови Кати. Очумелый нектар у кошки! Теперь понятно, почему Ламия за ней охотилась. Сила бурлила, как никогда. Это круче наркотика Мии — сильнее в несколько раз. Если такое творится с его организмом, что же будет с королевой? Она порвет мир на части! В общем, чего и хочет…

Дориан опустил глаза. Узкое пространство зеркального лифта наедине со Штешу действовало мощнее допроса с пристрастием Мии. Просыпалась совесть, и выплывали былые грехи. Самобичевание — нет ничего страшнее. Никто не может уничтожить себя так, как сам. Что, пожалуй, успешно делал более года. С тех пор, как познакомился с Лилит. Точнее, когда она стала его целью. До этого даже мысли не мелькало о том, что поступки неправильны. Одна госпожа и богиня на все века. Но смертная всколыхнула --">