ЛИЛИ - Второй шанс для Короля волков

способных казнить за попытку избежать изнасилования и озолотить за рождение сына.

Я всегда считал, что Илле не сильно изменит мою жизнь. Я хотел наследника, но не верил в силу страсти способную свести меня с ума и заставить обернуться в попытке заклеймить. Я был сдержан в кровавом бою и пыточной камере, мало что вызывало мои эмоции. Меня интересовало, только достижение целей, остальное пыль и прах. Я не жалел человеческих жизней, но и не испытывал жажды убийства. Я равнодушен и возможно это самое страшное для короля.

Скрип открывающейся двери отвлек меня от постоянной боли. Неужели мои люди уже успели войти в крепость. Нет…это было странное существо, грязное, худое. Оно гнулось к полу, стараясь опустить голову пониже. Следом зашел один из охранников. За дверью послышался смех.

— Может оставим ее им, а что…пусть смертники развлекутся немного, сначала она их полечит, потом они ее — смех охранников заставил меня присмотреться. Я не мог полностью увидеть существо передо мной, т. к. у меня не открывался один глаз, но руки …ее руки были явно женскими. Тонкие пальцы, кисть, покрытая тонкими голубыми венами и каскад грязных странного цвета волос, выглядывающих из-под капюшона. В руках она несла ведро, в котором плескалась жидкость, наверное, вода. Со всех сторон начал звучать призыв измученных людей.

— Пить…

— Госпожа пить…

Все в этой конуре были пристегнуты к стенам цепями и подойти сами не могли, впрочем, наверно только это ее и спасало от стада изнеможденных мужчин, превратившихся в животных.

Женщина начала медленно обходить по кругу поднося ковш к губам лежащих или отдавая его в руки. Многие противились и не хотели возвращать ковш, пытаясь выпросить еще воды, тогда стражник бил их вырывая его.

Камера наполнилась стонами, хлюпаньем воды и звуками жадных глотков. Пол оросился кровью недовольных. Женщина продолжала медленно двигаться вдоль стены. Было видно, что ей тяжело нести ведро, но охрана не собиралась ей облегчать работу. Я вообще не ожидал, что кого-то заставят поить нас. Ожидал, что будут морить нас жаждой до прихода моих людей.

Она явно была рабыней, исхудавшая и замученная, ей было все равно что происходило в камере. Казалось, если охрана оставит ее она даже не будет защищаться, позволит растерзать себя озверелым хищникам. Все это не должно было волновать меня, но что-то было не так. Я чувствовал, как слезиться мой здоровый глаз, как удлиняются ногти превращаясь в когти способные как лезвиями рвать человеческую плоть. Я задыхался и не мог сделать лишний глоток. В мои легкие перестал поступать кислород, я начал испытывать дикую боль, тело горело как в лихорадке, его выкручивало, а волк выл и пытался выбраться наружу.

Рабыня подошла ко мне, протянула ковш. Я очень хотел пить, но был не способен его взять, мои руки крутило в попытке обернуться, и я боялся, что охрана заметит это. Вдруг она опустилась на колени и поднесла ковш к моим губам. Я судорожно пил, пытаясь одновременно словить ее взгляд. Она наклонилась и обмыла мое лицо водой, вынимая части остывшего метала. Я чувствовал, как начинает убыстрятся регенерация и рана на лице начинает затягиваться. Метал покидал мои раны и мне становилось легче.

Она подняла глаза, и я понял, что тону. У нее были голубые глаза, цвета северного льда, светлые и холодные как море, равнодушные, но она оживляла меня, поила и залечивала мои раны. Сквозь смесь запаха смерти и страха, боли и ненависти стоявшего в камере, я начал чувствовать аромат девичей кожи, стук сердца, ощущал ее внутреннюю силу. Я бился в агонии и чувствовал, как она нежно гладит мое лицо. Я готов был завыть от безысходности. Моя Илле здесь в клетке с озверелыми людьми, рабыня без права голоса и выбора, в центре захваченной цитадели. В моей стране, моем городе в моей крепости и не принадлежит мне. Любой мог предъявить на нее права, любой заставить преклонить колени. Моя волчица, царица, единственная женщина созданная сохранить и приумножить мою силу, подарить мне сына, беззащитна в моем доме.

Я вздрогнул, а она убрала руку.

— Прости, я сделала тебе больно? Я ничего не могу больше для тебя сделать, у меня ничего больше нет кроме воды, а она тебе не поможет. Я надеюсь, ты уснешь и не будешь больше мучиться…иногда смерть лучше жизни — тихо добавила она и мой волк не выдержал.

Я больше не контролировал себя. Страх за жизнь своей самки сделал волка невменяемым, даже желание --">