Джулия Рокко - Поцелуй аспида

при мысли, как остолбенеет Лаэрн, увидев меня такой. В голове зрел план наказать сида встречным равнодушием. Поразмыслив за сборами над происходящим, я поняла, что он вполне осознанно отступал в сторону, давая Замфиру шанс на сближение. Железный орел не раз говорил о том, что я нуждаюсь в могущественном союзнике и, видимо, и сейчас, был твёрд в своем намерении его мне обеспечить. Даже ценой наших едва оперившихся чувств.

Что ж, посмотрим, как Лаэрну понравится вкушать «блюдо», которое он же сам и приготовил. Вторя своим мыслям, я тряхнула волосами, которые на испанский манер крупными завитками ниспадали на одно плечо.

Из украшений на выбор было доставлено несколько пар тяжелых длинных серёг, многоярусное ожерелье из бледно-розового хрусталя, а также множество самых разных колец и браслетов. Я не взяла ничего. Черно-серебряное платье в сочетании с пепельно-розовыми волосами и так смотрелось броско и самодостаточно. Ни к чему было его перегружать.

Поддавшись внутреннему порыву, я прошла в спальню и, достав из-под подушки медальон Эфаира, намотала его на запястье, после спрятала под рукав. Затем вернулась в гардеробную к зеркалу, дабы ещё раз убедиться, что полностью готова предстать перед королем.

Я вглядывалась в отражение, невольно вспоминая как точно так же смотрела на себя дома за несколько минут до того, как отправилась на выпускной, в преддверии ночи, которая всё изменила. Задумавшись, я погрузилась в картинки мелькающего как калейдоскоп недавнего прошлого, отчего-то всё время возвращаясь к Эфаиру. К тому, как он смотрел на меня. Как обнимал. Как обещал помнить.

Момент, когда Аспид появился в отражении, прошел как в тумане. Я далеко не сразу осознала, что больше не вижу себя в роскошном вечернем платье, а гляжу в красивые, бесконечно уставшие глаза чернично-фиалкового цвета с искрами серебристых вкраплений у края яркой радужки. Беззвучно ахнув, я прижала пальцы к губам, а затем протянула руку к холодной гладкой поверхности. Эфаир не видел меня и не почувствовал прикосновения. Он, похоже, тоже куда-то собирался, медленно застегивая перед зеркалом рубашку насыщенного винного цвета.

Его сильные стройные ноги обтягивали штаны из темно-коричневой кожи. Высокие сапоги с толстой грубой подошвой, узорным тиснением и нашлепками из металла выглядели одновременно и роскошно, и угрожающе. Такими сапогами в самый раз втаптывать поверженных противников в грязь. Не желая пропустить ни единой детали, боясь даже моргать, я следила, как исчезает полоска обнаженной кожи, по мере того, как каждая пуговица встает на предназначенное ей место. Покончив с этим нехитрым процессом, Эфаир взял простой черный шнур и собрал свои светлые, пшеничного оттенка волосы в небрежный низкий хвост.

На кресле за его спиной лежали облегченная версия уже ранее мною виденной брони и длинный пурпурно-черный плащ. Едва Эф потянулся к ним, как дверь в его покои отворилась и в комнату вошел Крайт.

Я вцепилась в края резной рамы, обрамлявшей зеркало, которое каким-то непонятным чудом вдруг на манер телевизора решило показать мне тех, о ком так сильно болела душа.

Выглядел Крайт неважно. Взъерошенный, с запавшими глазами и глубокими скорбными тенями под ними. Напряженный, утративший всякий покой. Казалось, что былая холодная невозмутимость истончилась и пошла трещинами, как озерный лед по весне. Он прошел вглубь помещения и, усевшись на стоящую у противоположной стены кровать, замер, неотрывно глядя в пол.

— Как он? — спросил Эф, и я порадовалась, что у моего «фильма» есть звук.

— Плохо.

Сильнейшая тошнота подкатила к горлу. Нетрудно было догадаться о ком идёт речь.

— Мы можем… — уточнил Крайт, намеренно не договаривая, намекая на страшную способность Умбрии слышать всё, с чем соприкасаются тени. А теней в этой комнате было предостаточно.

Эф едва заметно кивнул и тут же спросил:

— Думаешь, Умбрия догадалась?

— Почти наверняка. Она, наконец, напоила Хэма своей кровью.

Разговаривая с Аспидом, Эф повернулся к зеркалу спиной, и я могла видеть лишь как вздрогнули его плечи от подобной новости.

— Помогло? — Голос капитана не скрывал прозвучавшей в нём надежды.

Я же от отвращения вся скривилась, искренне не понимая, как кровь этой блистательной маньячки может помочь моему бедному Хэму.

Крайт покачал головой.

— Почти сразу его стало нещадно рвать.

— Значит, --">