Екатерина Бунькова - Пепел (СИ)

расстегивать все эти крючки-завязочки. — Я тебе помогу.

И она сразу бросила трепаться и взялась за работу. Хель, я тебя обожаю! Все бы как ты были. Ничего лишнего, только горячие губы, ловкий язычок и умелые руки. Я шумно выдохнул, развел колени и закинул руки за голову, приготовившись вкусить наслаждение. Мир влаги и нежности как всегда приветливо встретил меня за вратами ее губ. Случайные прикосновения привратников-зубов лишь придавали путешествию остроты. Но приятнее всего была мысль, что мир этот вовсе не создан для подобных посещений, а я все равно проникаю в него.

Через минуту я уже хрипло дышал. Через две минуты почти разучился это делать. А через три снова ожил и стал оглашать спальню громкими стонами, сминая простыни и раскидывая подушки. Здесь это можно. Здесь никто не расскажет. Каждый слуга, каждая горничная, садовник, поварята и даже собаки — все знают, зачем я прихожу. И все молчат, ведь стоит им проболтаться, как их хозяин — многоуважаемый Седарь — станет посмешищем и мигом растеряет все заказы. Нет заказов — нет денег. Нет денег — все живут впроголодь. В том числе и слуги, приписанные к этому дому. Ублажай того, кто выше по статусу, и будешь успешным. В этом доме знают, как себя надо вести с высокородными. И потому удача еще долгие десятилетия будет сопутствовать Седарю-колбаснику.

Я так и заснул в спальне Хель: все равно муж к ней не приходит. Выспался просто превосходно: давно надо было сюда сходить. В теле была легкость, а в голове — свежесть. По комнате гулял прохладный утренний ветерок. Он колыхал шторы, и время от времени моего лица касался ослепительно яркий солнечный свет, заставляя улыбаться и щуриться. День распускался, как розовый бутон, обещая только приятные сюрпризы.

Неожиданно я ощутил потребность обратиться к богам — настолько сильную, что даже сердце взволнованно заколотилось. Пожалуй, с детства не испытывал такого. Раскинув руки и закрыв глаза, я раскрыл небу свою душу — мне нечего было скрывать от богов. В моей груди немедленно закрутился вихрь воспоминаний. Они стекались туда быстрым потоком, вытягивая ощущения из каждой клеточки тела. Когда они превратились в плотный, тугой ком, сердце вдруг вздрогнуло, я сделал судорожный вздох, и мое послание вырвалось из груди и полетело в открытое окно — почти невидимый шар из едва поблескивающих нитей. Надо же, как давно я не обращался к богам: похоже, в этом шаре воспоминания пяти, а то и десяти лет моей жизни.

Я проводил послание взглядом, пока оно не скрылось в облаке. Небеса сегодня были чисты как никогда, но в голубой выси, к моему большому сожалению, не было и намека на драконий силуэт. Видно, не так уж я важен небесам. А может, я просто слишком счастлив, чтобы увидеть этих дивных существ — вестников удачи.

Когда я встал, Хель нигде не было — убежала заниматься делами. Она хозяйственная, Седарю с ней повезло. Я спокойно оделся и вышел, уже подумывая, как бы отблагодарить кучера, прождавшего меня всю ночь. И столкнулся с парнишкой лет шести. Ребенок был моей маленькой копией: такой же симпатичный, темноволосый, с острым взглядом и аристократическими чертами лица. Этакий маленький принц, которому, впрочем, трон не светит ни при каких условиях. Мы молча смотрели друг на друга минуты две, а я все пытался понять: что такого в детях, что люди ими так гордятся? У меня таких копий по всему городу столько, что и не счесть. Вполне возможно, что вчера еще одну сотворил. Труднее НЕ заделать такого. Так чем же тут гордиться? Нет, этого мне все-таки никогда не понять.

Я потрепал ребенка по пушистой голове и прошел мимо. Разбудил дремлющего кучера и велел ехать домой — во дворец, то есть. Конюх сонно кивнул и занялся лошадьми. Через полчаса мы уже въехали в высокие резные ворота.

— Дай угадаю, — пискнула сестра, встретив меня в холле. — Ты опять бегал на свидание?

— Не твоего ума дело, малявка, — ответил я, потрепав ее за щеку. Сестренка обиделась: в свои четырнадцать она считала себя вполне взрослым человеком и обижалась, когда с ней обращались, как с ребенком. А с тех пор, как ее просватали за сына наших соседей с запада, и вовсе возомнила о себе неизвестно что, будто бы она уже королева. Ох, чувствую, сестрица здорово переоценивает свою значимость. Обижать ее, конечно, там никто не будет, но с ролью красивой куклы ей стоит смириться заранее, чтобы после свадьбы не проливать озера слез. Как, все-таки, хорошо, что я --">