Ульяна Соболева - Проклятие Черного Аспида. Книга 2

нечеловеческие на человеческом до невозможности красивом лице, все еще перепачканном сажей и кровью. А мне оно прекрасней всего на свете, и грязь эта, и кровь чужая, ради меня пролитая. Так близко и не отталкивает, не гонит. Его тело огромное застыло словно в ожидании. Я скулы его широкие ладонями обхватила и будто физически почувствовала, как его всего сотрясло дрожью.

— Зачем искать? Я здесь… Твоя. Только твоя.

Опустила взгляд на губы его, чуть приоткрытые, и до безумия захотелось их своими почувствовать, так сильно захотелось, что в горле запекло, как от жажды. Подалась вперед и коснулась губами его губ. И снова эта дрожь непередаваемая, как землетрясение под кожей у него так сильно, что воздух вибрирует. Тело мое стиснул горячими ладонями и к себе прижал с такой силой, что у меня захрустели кости. На рот мой набросился сам с громким рыком. В волосы мои двумя руками зарылся, вжимая мое лицо в свое, и мне показалось, что я умираю от этого запаха его дыхания у себя во рту, от того, как язык с моим сплетается, толкается сильно, напористо и в то же время как-то иначе, словно не сдерживается он больше. И от этой обрушившейся страсти захватило дух, сердце сильно сжалось в мучительном удовольствии и подскочило вверх, ударяясь о ребра.

Его зубы ударяются о мои, кусают мою нижнюю губу, распаляя внутри дикую лихорадку, которая нарастает с бешеной силой. Приподнял немного и прошел со мной пару шагов, впечатывая меня в ствол дерева, а я ничего не вижу и не чувствую, кроме его языка у меня во рту, кроме стонов мужских нетерпеливых. Целует исступленно в каком-то безумии, и его рваные выдохи наполняют мне легкие, заставляют дышать ими и выдыхать свои собственные. Не сдерживается больше… другой совсем. Озверевший. И в то же время нет ни чешуи на коже, ни бугрящихся под ней шипов костяных.

Но они могут появиться, и это понимание опаляет сознание, сводит с ума. Кровь в венах закипает, пенится, и меня словно с ног до головы ядом возбуждения жжет. Ничего подобного не чувствовала никогда. Страх и в то же время отчаянное желание узнать, что такое любовь дракона, на себе. Сгореть от нее дотла.

Жадные ладони мужские рубашку мою задирают, и, подхватив под ягодицы голые, вверх поднимает, спина о колючую кору дерева цепляется больно до ссадин, но мне плевать, ведь его руки на моем теле с ума сводят, и я готова вытерпеть что угодно, лишь бы касался, лишь бы не отстранился снова.

Лихорадочно разрывает тесемки на груди, и меня выгибает назад, чтобы подставить ноющую плоть и до боли налитые соски его рукам и губам. И чувствую, как что-то твердое упирается мне между ног и в низ живота. От страха и предвкушения сводит все тело… предвкушения того, как своей сделает, и мозги туманятся, отказываются признавать, что потом я умру под чудовищем, ведь никто не выжил еще под натиском зверя. И мне хочется стать его, по-настоящему, почувствовать, как накроет собой и ворвется в меня, разрывая болью все мое тело… и вместо ужаса низ живота пылает огнем, и от боли хочется закричать. От иной боли. От жадного желания снова испытать с ним то самое ослепительное наслаждение… а после и умереть не жалко.

Но он вдруг прижимается лбом к стволу дерева над моим плечом, тяжело и хрипло дыша, замер, дрожа всем телом. И я зарываюсь в его волосы. В эти многочисленные косички, которые жестко скользят между пальцами, заставляю его посмотреть мне в глаза. Полыхающие огнем радужки и вертикальные зрачки, в которых змеятся огненные молнии, то сужаются, то расширяются. Страшные и в то же время завораживающие.

— Я хочу тебя… твоей хочу быть. По-настоящему. Женщиной твоей.

И все его тело дрожит в ответ на каждое мое слово, за горло ладонью обхватил, и долго в глаза мне смотрел.

— Ты пожалеешь об этом.

— Никогда не пожалею. Обещаю.

— Плевать на твои обещания, даже если не сдержишь их. Мне плевать на них будет.

Придерживая за поясницу, опустил в траву, нависая сверху.

Молчит, больше слова не говорит. Напряжен настолько, что я вижу, как по его вискам катится пот. И снова со стоном на мой рот набрасывается, руки хаотично гладят мое тело, мои ноги, и широко раскрытый рот скользит по моему подбородку, по шее, вниз к ключицам, прикусывая их, еще ниже к воспаленным соскам, и я впиваюсь в его волосы снова, когда горячие губы сильно обхватывают острые кончики по очереди, терзая их, вылизывая так бесстыже и нагло, что у меня в голове мутится. И он сам не сдерживается, --">