Ульяна Соболева - Ослепленные тьмой

не призывал его к себе, а отдалил. Не звал разделить победу и не жертвовал храму награбленное красное золото. Минули те времена, когда Од Первый трясся перед Иллином, прислушивался к Верховному Астрелю и боялся высшей кары. Пора менять велиара.

— Могу заставить.

И пристально посмотрел в сияющие глаза Маагара. Красив, могуч, но, увы, глуп. Им можно управлять, как марионеткой.

— Чего ты хочешь взамен?

— Кого

— Кого?

— Отдай мне свою сестру. Позволь срезать метку Иллина и оставить ее себе.

Маагар нахмурился, всматриваясь в лицо Астреля, чьи свиные глазки загорелись похотью и азартом.

— Разве ты не давал обет безбрачия, Астрель?

Взгляд тут же потух, словно Астрель что-то спрятал, прикрыл от чужих глаз, и выражение лица священнослужителя изменилось, став смиренным и скорбным. Складки у губ драматично опустились.

— Она заслуживает наказания за свои преступления. Я буду молиться о ее душе, и ниада искупит свои грехи. Под моим присмотром. Я позабочусь о ней.

Маагар усмехнулся и почесал кончик носа.

— Мне плевать, как на самом деле ты блюдешь свой обет. Главное, чтоб об этом не узнали другие и шли за тобой, как раньше.

— Пойдут. Я знаю, что сказать, чтобы пошли. И ниада понадобится для этого но мне придется быть жестоким с ней. Только так я смогу очистить ее душу от скверны Саананской и убедить в этом очищении людей.

А перед глазами она, извивающаяся на алтаре в Храме, когда метку на ней выжигал. И воспоминания, как живые. Он шептал их про себя, скрипучим голосом, въедливым и высоким. Этот голос казался ему гласом Иллина, вещающим в его утробе.

* * *

Я не могу избавиться от навязчивых мыслей о ниаде. О ее обнаженном теле на алтаре, о ее красных волосах, змеями вьющихся по блестящей поверхности металла. Я сам лично нанес на низ гладкого живота девушки священное клеймо с изображением пятилистника — символа непорочности. Ниада извивалась и стонала от боли, а я впервые в жизни испытал дичайшее сексуальное возбуждение, глядя на ее полную грудь с розовыми сосками, которая колыхалась в такт ее резким движениям от каждого прикосновения раскаленного метала, и скрещенные длинные ноги, между которыми, я знал, меня ждут врата Саананской бездны сладкого разврата. Я произносил заклинания, ощущая, как под пальцами проносятся искры, и каждая вена в моем собственном теле вибрирует от бешеной энергии, которая проходит сквозь него. Пока вдруг металл не окрасился в красный цвет. Это я не удержался и коснулся ниады, и почувствовал, как мои пальцы обожгло, словно кислотой. Это было невозможным, ведь заклинание не распространяется на астрелей Иллина. Только на простых смертных, как доказательство нарушения запрета. Но ожоги говорили об ином — к этой ниаде не могут прикасаться даже астрели. Что-то не так с красноволосой сучкой. С ней определенно что-то не так.

После окончания священного ритуала под длинной рясой на моих штанах осталось мокрое пятно. По ночам я хлестал себя колючей проволокой и стягивал тело широким кожаным ремнем с шипами, чтобы унять отвратительные фантазии и грязные желания, которые лезли мне в голову, мне, Верховному Астрелю, могущественному и сильному, давшему обет безбрачия и испытавшему свой единственный оргазм во время самого священного обряда. В этом она виновата, проклятая ведьма, которая с тех пор искушала меня одним только видом, напоминая о падении и грехе. После этих оргазмов станет больше, как и шрамов на моей спине Умри, проклятая, или стань моей Стань моей. Стаааань.

* * *

Маагар задумался. Отошел к окну, раздвинул тяжелые складки штор. Тусклый свет пробился сквозь заснеженное окно. Солнце теперь выходило все реже, и небо почти всегда окутывал туман. Надвигается вечная ночь потому что силы Саанана близки. Но Данат знает, как можно бежать от тьмы и он желает сбежать с ней. Только вначале поставит ее на колени, отнимет силы и сломает волю упрямой красноволосой сучки.

— Одейя — моя сестра. Не девка придворная, не шлюшка, не простолюдинка. Она велиария.

— Конечно именно поэтому надо очистить ее, показать людям, что член велиарской семьи так же равен, как и любой другой, перед Иллином. Люди боятся и ненавидят ее, а вместе с ней и других детей Ода Первого. Твоя сестра понесла и родила от врага лассарского, сокрушила веру в силу семьи вашей. Очернила имя Вийяров. Как носить его теперь? Разве не стыдно?

Задумался, перебирает --">