Ана Ховская - Потерянная душа. Том 1

Как ни странно, я не отчаялась, не замкнулась, не подалась в религию или секту, не стала «ботаном», хотя учеба всегда давалась легко – брала дополнительную нагрузку выше школьной программы, не ушла в алкоголизм или наркоманию, не стала жалкой неудачницей, но к двадцати годам выработала собственную стратегию, чтобы больше не разочаровываться в отношениях или в себе.

Что-то закрылось во мне, заморозилось. Отношения стали походить на формальность, чем на нечто живое и развивающееся. Может, поэтому впоследствии мне так легко удалось написать кандидатскую диссертацию по современной литературе, потому что сосредоточилась на исследовании и полностью ушла в работу. Просто это было спасением от сумасшествия и горечи.

Постепенно я привыкла к обособленному образу жизни, не особо стремилась сближаться с людьми, чтобы потом не сожалеть о неожиданной, но неотступной прохладе или расставании. Легкие знакомства, ничего постоянного. Ничего личного, ничего теплого и душевного…

И все же душа всегда была не на месте, все чего-то ждала и искала. Может быть, безболезненного конца?

Конечно, в свои тридцать пять лет хотелось простого женского счастья. Но, похоже, я уже не переваривала мужчин, как и мясо, как и лактозу с цитрусами – покрылась ледяной броней с налетом циничности.

В моей жизни были мужчины, но ни одного я не могла удержать больше года, а где-то и не старалась. Сначала все шло хорошо: конфетно-букетный период, новизна ощущений, удовлетворение сексуальных потребностей, а когда впечатления от секса ослабевали и нужны были дополнительные эмоции и стимулы для поддержания отношений, тут-то и начинались проблемы. При всем стремлении к тем, к кому я почувствовала наиболее близкую связь и желание «притянуться» несмотря на борьбу с сомнениями, нас постепенно отталкивало друг от друга. Или это была их природа: мужская – полигамная – сволочная. Или что-то перевернулось с ног на голову в этой Вселенной, и я выпадала из системы уравнений.

Скажу, что первых трех я не особо удерживала, характер был такой: всякую низость и уродство души не выносила. Мне не было трудно, но так противно, мерзко, тошно, что должна была платить мужчине душевной щедростью и физическим комфортом за то, что его регулярно не существовало в моем быту, в моей жизни, рядом с моей душой. И просто потому, что это были настолько приземленные создания, как оказалось в итоге, что незачем было гнаться и дальше тратить свое терпение. И в сексе я не чувствовала себя женщиной, а скорее, необходимым атрибутом. Между нами была такая пропасть. А мелочь вроде заправских донжуанов, казанов я и вовсе не рассматривала.

Но вот четвертый выбил из колеи. В какой-то момент я ощутила, что это моя половинка и именно он будет тем человеком, который состарится со мной. Я во всех красках представляла себе эту картинку. Я ощущала его всей кожей, любила до дрожи во всем теле, томилась по нему в его отсутствие, млела от его взгляда и слов… И, боже, как это было взаимно! Красиво, ярко, глубоко… Целая Вселенная сходила с ума вместе со мной! Я даже подумать боялась, что такое возможно!

И в один прекрасный миг всё просто оборвалось, будто и не было этих влюбленных глаз, трепетных слов, дрожания душ, электричества между нами. Время просто остановилось…

– Так бывает, мне жаль, но я ничего не могу поделать,– с очевидным чувством вины сказал Четвертый.– Я больше не люблю…

Уже ничего нельзя было исправить. Из остывшего пепла не возродишь искры. Каких бы ни давал обещаний в вечной любви и верности влюбленный человек, он никогда не способен их осуществить в будущем. Любовь нельзя обещать, клясться в ее вечности, она приходит и уходит сама по себе. Это отдельная от нас субстанция, которую ни чувством долга, ни ответственностью нельзя удержать. Да и, в конце концов, вокруг столько соблазнов…

Легкие разрывало: хотелось кричать во все горло о своей боли! Волком хотелось выть, только бы кто-нибудь пожалел, приютил мою несчастную душу. Сердце заходилось от тоски и жалости к самой себе. Одиночество выматывало день за днем, тихие слезы и истеричные рыдания в подушку дома после работы выбивали почву из-под ног. Пустота разъедала душу, выжимала сердце досуха. Тоска, боль, обида, злость на саму себя за неспособность что-либо изменить – это убивало все живое во мне. Я была похожа на сломанную игрушку – красивую, но безжизненную.

Мой роман вылился в депрессию, затянувшуюся --">