Константин Фрес - Ева (СИ)

как-то нерешительно теребили лист бумаги, подписанный членами Совета.

— Мон Мотма займется тем, что подберет для… — Лея запнулась, не решив, как назвать человека, чью судьбу они решали. — …для отца конвой — естественно, это будут проверенные и верные люди, самые надежные, — и отправит его на "Небесной крепости" за Внешнее Кольцо. Офицер, который будет его сопровождать, и станет за него отвечать, уже выбран. Это R-052, из среднего офицерского состава. Это безупречный человек; тебе не о чем волноваться. Его не смогут ни подкупить, чтобы он помог недовольным убить Вейдера, ни запугать.

Люк вздохнул снова; однако, на душе его стало поспокойнее. Он, наконец, взглянул на бумагу, которую протягивала ему Лея. Мелкая вязь буковок, имена членов совета, и — вот оно! — приговор: полгода… Полгода отсрочки. Полгода гарантированной жизни. Это больше, чем ничего.

— Пойду, скажу ему, — произнес Люк, возвращая бумагу Лее. — Не думаю, что он будет рад… Но хоть что-то.

— Хоть что-то, — как эхо, повторила Лея.

2. Тюремщик

Лорд Вейдер действительно снимал шлем.

Не зря Совет боялся его; в неволе Вейдеру за пару месяцев удалось то, что не удавалось долгое время.

Ярость его возросла до такого предела, что темная сторона Силы смогла практически полностью компенсировать некоторые его травмы. А это означало только одно — ситх сейчас на темной стороне так глубоко, как никогда до этого не был. Никогда до этого Вейдеру не удавалось достичь нужной концентрации при медитации, и все облегчения, которых он добивался до сей поры, были временными и недолгими.

На сей раз, по всей вероятности, изменения были необратимы, и Вейдер восстановился настолько, что нужда постоянно носить маску отпала.

В этом Люку удалось убедиться лично, едва он только подошел к камере, за прозрачными стенами которой находился Вейдер.

Это была небольшая комната, может, всего в двадцать квадратов, отгороженная ото всех прозрачными силовыми полями. У Люка был ключ, и он мог пройти сквозь любую из стен, и наверняка такими же ключами были снабжены офицеры из охраны Вейдера, и члены Совета. Но ни один из них не осмелился бы и шагу ступить за спасительный рубеж, в этом Люк мог поклясться.

— Здравствуй, отец, — произнес Люк, нерешительно остановившись на пороге камеры, прямо перед невидимой преградой. Лорд ситхов заметил его замешательство, и по его губам скользнула усмешка — Люку не понравилось то, что он почувствовал, то, что исходило от Вейдера.

Вейдер гордо подумал, что его боятся все, боятся его победители. Они посадили его в клетку и боятся, все равно боятся.

Люк в ужасе стряхнул с себя оцепенение — Сила ситха давила на него, и даже подсознательно Вейдер, не желая причинять Люку боль, все же душил его.

Решительно шагнув вперед, Люк преодолел невидимый барьер, разделяющий их с Вейдером, и отказался один на один с ситхом.

Лорд ситхов сидел на единственном стуле, уцелевшем после приступов его ярости. Впрочем, вполне возможно, что он просто распрямил его, развлекаясь и опробывая свою силу.

Вейдер сидел, чуть раскачиваясь на стуле, скрестив руки на груди. Его натертый до блеска черный шлем и маска лежали на столе, ненужные. Лорд ситхов смотрел на сына исподлобья, и его горящие глаза, обведенные черными кругами, на бледном, суровом лице, обезображенном шрамами, смотрели яростно и насмешливо. Черные прожилки оплетали его щеку — особенно много их было там, где бледную кожу Вейдера разрывал чудовищный шрам. Казалось, эти черные нити, как ручьи из черного озера, вытекали из темных кругов под глазами ситха, и разливались по всему его лицу, разрисовывая его мертвенным узором.

Люку показалось, что Вейдер знает, с чем сын к нему пришел, и это забавляет его. Забавляет и злит — колебания Силы возле клетки были так сильны, что Люку показалось, будто Вейдера не сдерживает ничто. Неужто эта клетка — всего лишь иллюзия безопасности? И Вейдер сидит там потому, что сам того желает?

— К сожалению, — произнес Вейдер холодно, и без маски его голос был больше похож на голос человека, — я действительно не могу выйти. Здравствуй, Люк. Присядешь?

Вейдер протянул руку в черной перчатке к искореженному куску металла, и тот со скрежетом начал трансформироваться, разгибая скрученные в приступе мучительной ярости ножки.

— Спасибо, — ответил Люк, стараясь --">