Настя Чацкая - Собачьи зубы, собачье сердце [СИ]

получил? Не навалял какому-то бедолаге?

Хэ Тянь не имеет в виду: утром ты был другим, — но Рыжий слышит именно это.

Или, знаете, что-то вроде: я думал, теперь мы с тобой друзья. Ты же вернул мои деньги. Давай постоим, покурим вместе, за руки подержимся, посмотрим на облака, мяч, знаешь, попинаем. Вместе, да?

Рыжий, наверное, понимает именно так, и от этих мыслей выпадает в осадок.

Он выразительно поднимает брови. У него говорящее выражение лица: «серьёзно?». «Скройся в туман». «Ты затрахал». В его взгляде отлично читается всё это, и ещё — напряжённое предупреждение: мы не друзья, дебил. И не будем.

От молчаливых гляделок печёт в висках.

Тем не менее, Рыжий разжимает челюсти:

— У меня всё зашибись. Свинтишь, и станет вообще супер. Ещё чё-то надо?

Хэ Тянь слегка щурится. Он пытается увидеть в этом человеке хотя бы что-то, посмотреть немного глубже непробиваемого кретинизма. И натыкается на глухую кирпичную стену. Снова и снова. Бам, бам, блядь. Бам. Как будто там, чуть глубже, действительно больше ничего нет.

Ладно, решает он.

Разговоры, беседы… пустой номер. Бессмысленно. Не с этим парнем.

Он отводит взгляд, морщится, достаёт из кармана пластиковую капсулу с газом и сломанным навершием.

— Колесо отлетело, с неё не подкуришь.

— Насрать мне, что там у тебя отлетело. — Рыжий снова насилует сжатыми кулаками свои карманы.

Разворачивается и чуть ли не подскакивает на месте, когда Хэ Тянь кладет ладонь ему на плечо. Снова. На этот раз — без намерения выдрать с мясом воротник ветровки.

— Просто одолжи мне подкурить, — быстро говорит Хэ Тянь с неожиданной усталостью, прежде чем у Рыжего изо рта снова начнут литься привычные помои. — Без выебонов. Я ничего такого не попросил.

Статуя имени ахуя.

Рыжий таращится то в лицо, то на руку, которая лежит у него на плече. Если сильно присмотреться, наверное, можно увидеть, как в его голове морскими узлами завязываются извилины от диссонанса происходящего.

А у Хэ Тяня своя вавка в голове.

Ему хочется чего-то необъяснимого. Типа — взять покрепче, впиться пальцами в нагретую кожей ткань, потрясти хорошенько, чтобы мозги, мозги на место встали. Спросить, мол, почему, ну почему ты не такой, как остальные? Что в твоей жизни, нафиг, произошло?! И эта лихорадочная мысль — всё, что успевает оформить в своей голове Хэ Тянь, прежде чем Рыжий ужом выворачивается из-под ладони. Смотрит, как на помойного жука. Снова рывками поправляет куртку, чуть ли не руки отряхивает. Раз — и его нет. И этого прикосновения тоже как будто никогда не было.

Потом он как-то нервно, судорожно лезет в карман.

Шипит:

— Да подавись ты.

И с короткого, сильного размаха швыряет коробок. Жри, мол, заебал. А через секунду уже летит через школьный двор, не оборачиваясь.

Спички ударяют по животу, Хэ Тянь ловит их, трясёт в пальцах. Слышно, что прилично ещё осталось.

Думает: как же ты меня достал. И громко орёт в злую улыбку:

— Премного благодарю! — вслед стремительно удаляющейся спине.

На этот раз он не достоин даже поднятого среднего пальца.

Он опускает взгляд и смотрит на спички.

Вчера — утка с овощами. Сегодня — это. Что это? Благотворительные подношения? Прийти домой и возложить коробок на алтарь, посвящённый Рыжему? Прямо там, рядом со вчерашним подгоревшим ужином? Он закрывает глаза и вытаскивает сигарету из-за уха, сжимает её губами. Господи, какой бред.

Хэ Тянь достает спичку, чиркает серной головкой о шершавый бок, подносит к лицу, глубоко затягивается. Тогда это и происходит. Как обухом по голове. Как контрольный, между глаз.

Он замирает.

Вынимает сигарету изо рта.

Медленно подносит коробок к кончику носа и делает вдох. Ну, блядь, приехали, готово…

Порошок. Немного — кондиционер. Мыло. Запах, который только слегка дразнит обоняние каждый раз, когда Рыжий достаточно близко, чтобы увидеть шрам на его скуле — маленький, похожий на изогнутую запятую, скорее оставшийся после ветрянки, чем поставленный в драке. Этому запаху невозможно дать конкретное название. Скорее всего, так пахнут вещи Рыжего, после стирки лежащие у него в комоде; так пахнет у него дома рано утром, когда никто ещё не начал готовить завтрак. Так, наверное, пахнет от его волос или рук.

…стоп.

Волейбольный мяч громко ударяет о сетку. Кто-то улюлюкает.

В груди замирает и холодеет, а потом вдруг несётся вниз, ударяет льдом под колени и под лопатки. --">