Георгий Александрович Ланской - Беги, Алиса!

ответила я и в этот раз. Толпа из бара взвыла, салютуя каверу на недавний хит и делая беседу невозможной. Я воспользовалась ситуацией и вызвала «Убер». Пока Густаво закрывал замки, подъехало мое такси. Нырнув в спасительное нутро автомобиля, я помахала хозяину кафе рукой и откинулась на сиденье, мрачно думая о том, как мне надоело жить в положении вечной бродяжки.

Машина медленно пробиралась по проспекту Инфанта Генриха. Несмотря на поздний час, на дороге было не протолкнуться. Водитель, лысый араб, косился на меня в зеркало. Его масленые глаза плотоядно обшарили мою фигуру. Я криво усмехнулась: нет, дорогой, тебе тут ничего не обломится, даже не мечтай. В сумке, под ворохом барахла, для подобного похотливого сброда я припрятала кастет с выкидухой, – рыночная дешевка, конечно, но выглядело устрашающе. Впрочем, водитель, видимо что-то почуяв, не сделал ни одной попытки установить контакт, всю дорогу помалкивал, хотя я была так зла, что взорвалась бы от любой попытки заговорить. Густаво слегка снизил заряд раздражения, но спустя пять минут после расставания от меня полетели искры. Я с нетерпением ждала, когда мы наконец-то доедем, и, кажется, нервозность передалась и водителю. Он заерзал и поехал быстрее.

Здание приюта для животных было темным, как и два часа назад, когда я уходила. Машина остановилась, и я вышла, почувствовав, как завибрировал телефон, когда со счета списали стоимость проезда. Открыв тяжелую калитку, я вошла и тут же заперла ее, не дожидаясь, когда машина тронется с места. Меня встретил лишь нестройный лай разбуженных собак в глубине вольеров. Я прошла к низенькому офису с покатой крышей, отперла дверь и, не зажигая света, прошла в самую дальнюю комнату, служившую и обеденной зоной, и комнатой отдыха. Только там я зажгла лампу.

Бобо, старый лабрадор-отказник, естественно, спал на диване и встретил меня слабым шевелением хвоста. Я погладила его по голове, и он сполз на пол в надежде на угощение, побеспокоив спавшую на нем Матильду, кошку-сфинкса, которая мерзла даже в дикую жару. Матильда покосилась на меня с отвращением, потянулась, выпуская из голых лап острые когти, душераздирающе зевнула и, усевшись копилкой, перевела взгляд на холодильник. Ее куцые усы скрутились жалкими спиральками.

– Попрошайки, – проворчала я, открыла дверцу и вынула консервы. Разделив угощение между животными, я вытащила из шкафа плед и подушку, застелила диван и, погасив свет, улеглась. Бобо, доев свою порцию, запрыгнул на постель и устроился в ногах, а спустя минуту явилась и Матильда, раскопала одеяло и забралась под него. Я нащупала ее голый зад и погладила, а потом повернулась на бок и закрыла глаза, думая о том, как я несчастна.

* * *

Первой на работу пришла Даниэла, крепко сбитая сорокалетняя тетка, с мощными ногами кавалериста и такими же усами над губой. При всей суровости облика Даниэла была созданием нежнейшим, обожала своего мужа и двоих отпрысков-двойняшек, давно упорхнувших во взрослую жизнь. Животных Даниэла тоже любила, поэтому в приюте была незаменимой и единственная получала полную ставку, выполняя одновременно функции шофера, доктора, менеджера и секретаря. Едва хлопнула калитка, как Бобо вскочил с дивана и помчался к дверям, несмотря на свои преклонные лета. Матильда с нагретого места уходить не желала, хотя я турнула ее и торопливо убрала постель, но все попытки были тщетны, несмотря на то что я замела следы, как смогла. Даниэле, придерживающей два гигантских бумажных пакета с кормами: человеческим и животным, хватило одного взгляда.

– Ты опять ночевала здесь? – произнесла она, с отвращением глядя на мою всклокоченную голову.

Я не стала отвечать, лишь пожала плечами и отправилась в крохотный закуток, служивший нам туалетом и душевой, где умылась и как могла привела прическу в порядок. Когда я вернулась, Даниэла уже выгружала продукты в холодильник, отпихивая Бобо, показывающего, насколько он голоден.

– Если не трудно, выведи его на прогулку, – сказала Даниэла, не оборачиваясь. – Должна же от твоей ночевки быть хоть какая-то польза.

– Не думаю, что хочу слушать твое мнение, – ответила я и потянулась за поводком.

– Может, и не хочешь, но меня это не остановит. Если я не скажу тебе, то кто, Алиси? Поверь, никто не оценит твоей никому не нужной преданности и верности, и особенно – твой муженек. Жертва совершенно бессмысленна.

– Сегодня должны доставить корма для --">