Priest 大 (Прист) - Усмиритель душ

поднимались от основания горы и присоединялись к сиянию вокруг Го Чанчэна.
В блокноте, который тот носил с собой, были бережно записаны показания семей пропавших: имена, возраст, приметы и прочие детали. Каждая из душ нашла свою страницу: кто-то дописал внизу просьбу передать сообщение, а кому-то хватило увидеть своё имя, кривым детским почерком выведенное на бумаге, чтобы обрести мир.
Одна за одной они снова взмыли в воздух и потянулись к небесам.
Оглушительный гром прогремел над землёй, и в пелене тёмных облаков показалось небо. Далеко на юге возвышались теперь два громадных дерева, выше обычных домов и даже высоток — выше самых высоких гор.
Все души, кроме одной, уже покинули Го Чанчэна, а оставшийся огонёк медленно опустился на землю и обратился молодым человеком в курьерской форме.
Это был Фэн Давэй.
— Друзья мои, — обратился он к Го Чанчэну и Чу Шучжи, — благодарю вас. Меня ждёт моя следующая жизнь… Я в это верю. И в этой новой жизни я снова буду сыном своих родителей и братом моему брату… Я проживу хорошую жизнь, полную добрых дел, чтобы исправить грехи прошлого.
С этими словами его душа, что становилась всё прозрачнее и прозрачнее, раскололась на сотню маленьких огней и медленно взмыла к небесам, отправившись навстречу перерождению.
Окружающий Го Чанчэна свет добродетели вспыхнул ярче прежнего, а затем отделился от его тела и, словно падающая звезда, скрылся в ночи.
***
Сидящий под Лампой Хранителя горный мудрец открыл, наконец, глаза.
Сгусток огня, сияющий ярче утреннего солнца, промчался над его головой и вошёл в Лампу Хранителя, обратившись новым, длинным фитилём: пламя, до того крошечное, взмыло на сотню метров ввысь.
Владыка Куньлунь поднялся на ноги и бережно прижал сияющие оранжевым светом ладони к Лампе Хранителя. Стоя спиной к остальным, он внимательно смотрел на лампу, пока та не полыхнула ярким пламенем, вселяя в сердца людей невыразимое предвкушение.
В пламени медленно проступили очертания человеческой фигуры: она медленно отделилась от Лампы Хранителя и упала прямиком в объятия Куньлуня. Этот человек совсем не выглядел тяжёлым, но Куньлуню, кажется, потребовались все силы, чтобы поймать его, и вместе они повалились на землю.
— Профессор Шэнь! — удивлённо завопил Линь Цзин.
Маска спокойствия на лице Куньлуня, которая столь непросто ему далась, наконец, треснула, а пальцы на руках, сжимающих Шэнь Вэя в объятиях, побелели от напряжения.
Шэнь Вэй сухо закашлялся и слабо повернул голову, опираясь Куньлуню на грудь: его сбивчивое, тёплое дыхание щекотало Куньлуню шею.
Между бровей Шэнь Вэя и на его плечах вдруг полыхнули яркие огни и сразу перестали быть видимыми, просочившись ему под кожу.
— Это же… Пламя души! — выпалил кубок Шэнь-нуна. — Неужели бездушные, бесчувственные убийцы способны по-настоящему обрести душу? Выходцы из призрачного племени? Но тогда… Как Великая Печать ещё цела?
— Великой Печати больше нет, разве ты не чувствуешь? — Куньлунь ласково поцеловал Шэнь Вэя в лоб. — Король Призраков, ставший божеством, теперь обладает душой. Самое заветное желание Шэнь-нуна, наконец, исполнилось: пусть и через многие тысячи лет, но теперь в этом мире существует настоящее колесо реинкарнации — такое, каким он его себе и представлял.
— Невозможно! — недоверчиво отмахнулся кубок Шэнь-нуна. — Три вечных человеческих зла родом из нечистых земель! Что будет с великим злом, таящимся там? Если позволить ему наводнить землю, мы обречены на повторение ошибок древности!
Шэнь Вэй что-то крепко сжимал в одной руке, даже на краю сознания отказываясь ослабить хватку. Куньлунь бережно обнял его кулак своими ладонями, и Шэнь Вэй, ощутив его нежное прикосновение, медленно разжал пальцы.
С его ладони слетел золотой талисман спокойствия.
Куньлунь не удержался от смеха: это был тот самый талисман, который он лично нарисовал на запястье Шэнь Вэя — тогда, в больнице, после того, как они встретились впервые.
А талисман поднялся прямиком к Лампе Хранителя, которая начала медленно опускаться — и опускалась до тех пор, пока полностью не погрузилась под землю на юге восьми триграмм.
С этого момента четыре столба были восстановлены, но больше не служили единственной цели — подавлять и преграждать.
— Именно ты постоянно пытался предупредить меня, используя слова своего господина, — сказал Куньлунь, с Шэнь Вэем на руках поднимаясь на ноги. — Ты больше всех знаешь о --">