Аделя Тимофеева - На краю надежды

Я леденею, и из последних сил выдавливаю слабый писклявый крик, а затем мёртвая тишина.

Я просыпаюсь с оглушительным криком в квартире, вся мокрая от озноба и слез. У меня безумная истерика, не могу успокоиться. Судорожно стряхиваю с себя то чего нет. То, что сейчас явь я до сих пор не осознаю. В голове так и звучит детский голос, стук молотка и три гроба. Закутываюсь в одеяло и через минуту понимаю, что сижу в кромешной тьме, отчего реальный страх вновь возрастает. Беру рядом лежащий оранжевый фонарь, включаю его и освещаю им комнату.

Хоть страх и ужас не отступают, но я могу хоть как-то встать с кровати, чтоб включить для начала настольную лампу, а потом в одеяле иду к выключателю на стене, чтоб включить свет во всей квартире.

После, возвращаюсь в кровать и выпиваю две таблетки «Эналаприла», ложусь на подушку и вновь засыпаю

После таких умопомрачительных ночей, моё утро обычно, если дома я одна, начинается с прочтения нескольких молитв перед иконою со слезами на глазах. В норму я прихожу под ромашковый чай и шоколад со вкусом мяты.

Вечером следующего дня, меня будит стук в дверь. Я смотрю время на телефоне и…

«Кого могло принести в одиннадцатом часу?»

Стук продолжается. Обхватываю себя руками и иду к входной двери.

Остановившись у двери, я спрашиваю:

— Кто там?

— Милан, это Дима. Откроешь? — как-то нерешительно произносит он.

«Что? В смысле?»

«Нет, с одной стороны, это хорошо, что именно он пришел, а не кто-то другой, но с другой стороны…с чего бы это он решил зайти ко мне в такое время?»

«Да, я приглашала его, но не думала же я, что он и правда придёт, ещё и на ночь глядя».

— Сейчас открою. Одну минуту.

Подлетаю к зеркалу, что у двери и привожу себя в порядок. Снимаю шерстяную кофту и кладу её на полку под зеркалом. Поправляю и проверяю длинную футболку на наличие пятен и дыр, проверяю лицо на предмет чистоты, а затем открываю дверь.

— Привет — радостно говорю я.

— Привет

Моя безумная радость от его прихода резко сменяется на ужас.

— Господи! Что случилось? Почему ты весь в синяках и в крови? — подлетаю я к нему и осматриваю лицо.

— Да, все нормально у меня. Не кричи ты так — залетает он в квартиру и закрывает сразу дверь

— В смысле не кричи?! Объясни мне, что случилось? С кем ты подрался? Я надеюсь, ничего серьёзного не случилось? все живы и здоровы?

— Да, все живы и здоровы — садится он на стул — Я шёл к другу, который недалеко от тебя живёт. Не знаю кто это был, придурок какой-то незнакомый. Ни с того не с сего прицепился ко мне.

— О, боже! у нас вроде и не было-то тут никогда таких уродов. Сильно болит? Где-то раны ещё у тебя есть? Ты вызвал полицию, скорую?

— Нет, не вызывал и не надо вызвать. Он сам ушёл на своих двоих.

— Он один был? А как он выглядел хоть? Нужно обязательно вызвать и скорую и полицию, Дим!

— Я же сказал, не надо никого вызывать! — резко отвечает он — один он был… Не успел я знаешь ли разглядеть его рожу — виновато произносит он с опущенной головой

— Ладно….А что он хотя бы тебе говорил? Почему он к тебе пристал?

— Говорил, что я с его девушкой на вечеринке переспал…. Я же не знал, что у неё есть парень.

— Ясно. Ладно, проходи, давай в ванную. Тебе нужно привести себя в порядок — говорю я и беру его за руки

Мы заходим в ванну, я открываю шкафчик над раковиной и достаю оттуда трясущимися руками йод, зелёнку, пластыри, медицинские перчатки и бинты. Меня так трясёт, что вот-вот расплачусь.

— Эй — касается он нежно моих рук, от чего дрожь во всем теле сменяется на слабость. Еще секунда, и я упаду — Можешь, оставить меня одного? Я сам все сделаю. Спасибо, — по-доброму произносит он

— А, да, конечно. Сейчас — отвечаю я и закрываю шкафчик, расставляю все аккуратно на раковине и выхожу.

Глава 4 — Дима

«Урод, ты долбаный! Какого хера ты нож достал? Ещё, как падла последняя, за девкой спрятался. Молодец! Как теперь выкручиваться будешь, говнюк? А? урод. Блять блять, блять. Раз уж приперся, держи язык за зубами. Два дня и чтоб ветром тебя сдуло, козёл безногий!»

Плюю в собственное отражение.

«Жаль, что от зеркала не отскакивает, а то б ещё и по морде все размазал толстым слоем.»