Эмма Скотт - Свет между нами

вниз. Тросовые растяжки натягиваются и лопаются, каркас ломается и на парусах рвется нейлон. Я остаюсь один на один с океаном. Струшу? Нет! Я несусь головой вниз, приготовившись взрезать руками воду. И ныряю…

…Ныряю с крутого утеса Ла Куебрада в Акапулько, со 136-футовой высоты. У меня всего пять секунд перед тем, как волны снова отступят и прыгать станет небезопасно. От возбуждения и страха я весь словно сплошной комок нервов. Кровь бурлит в жилах; это чувство на грани оргазма, почти невыносимо. Я прыгаю вниз с победным криком, ведь я неуязвим.

Вода спешит принять меня, и я стрелой пронзаю ее холодную зеленовато-синюю гладь. Вниз, еще ниже, туда, где в изумрудной глубине танцуют золотые песчинки. Я не останавливаюсь, даже не замедляюсь – не могу. На глубине победа над стихией начинает душить меня. Легкие горят огнем, барабанные перепонки лопаются, но я продолжаю погружение. Вода теперь темно-зеленого цвета, потом просто темного, затем черного. Я не могу вздохнуть и ничего не вижу. Ударяюсь головой о каменные зубцы, и все затмевает боль…

Из горла вырывается крик, наверное, мой последний, и я тону в черной бездне. Но нет, я могу кричать, значит, могу и дышать. Я не под водой и не затерялся в глубине. Я лежу в своей кровати в Нью-Йорке, весь в поту, вцепившись пальцами в простыни.

Волна облегчения накрывает меня, подобно адреналину несколько минут назад, и я открываю глаза. Мои веки уже открыты. Я уже не в черной бездне, но перед глазами по-прежнему тьма. Я ничего не вижу.

Я слеп.

Глава 1. Прошлое

Шарлотта

Кит, как обычно, был нежен. Мне хотелось сказать ему, чтобы он не сдерживал себя, что все хорошо. После восьмого раза – да, я продолжала считать, – мне уже давно не было больно. «Он просто чуткий», – говорила я себе. Чуткий, но страстный, даже чересчур. Поэтому все вновь закончилось прежде, чем раскачалась я сама, и спустя несколько минут Кит уже расслабленно рухнул на меня. Он поднял голову с моего плеча, и его усталая удовлетворенная улыбка согрела мое сердце, хотя тело изнывало от неутоленного желания.

Секс был для меня в новинку, но нравился мне, и очень сильно. И это учитывая то, что я ни разу не достигла наивысшей точки наслаждения. В свой двадцать один год я была крайне неопытна. Казалось, немного практики – и все получится, и я была более чем готова заняться ею со своим парнем. Моим первым парнем. Моей первой любовью.

Я потянулась к Киту, но он перевернулся на спину и поцеловал мою руку.

– У меня занятия, – сказал он, – а у тебя, солнце мое, сегодня прослушивание. Самое важное в твоей жизни.

– На данный момент, – улыбнулась я. – Окончу Джульярд^[1] и поеду в Филадельфию. Или в Бостон.

И старший брат будет мной гордиться.

В голове эхом отдались прощальные слова Криса, сказанные им перед моим отъездом в институт музыкального искусства: «Сначала Джульярд, потом филармония!» Я повторяла их словно молитву, поклявшись самой себе претворить его слова в жизнь. Место в квартете «Струны весны», ведущем проекте Кита, станет первым шагом в этом направлении и «галочкой» в резюме.

В голову пришла мысль, от которой улыбка слегка померкла. Я повернулась к Киту.

– Если я сегодня получу место в оркестре, не подумают ли, что мне его отдали из-за тебя?

Кит натянул джинсы. Он стоял спиной ко мне, и его светлые волосы поблескивали в свете, льющемся из крохотного окошка.

– Возможно, подумают, – ответил Кит. Он повернулся, наклонился над кроватью и нежно меня поцеловал. Когда он отстранился, на его губах играла та очаровательная улыбка, от которой все еще, спустя месяц, сердце в груди трепетало, точно птичка в клетке. – Так что лучше постарайся убедить их в обратном.

* * *

Без двадцати шесть я шла по Бродвею со скрипичным футляром в руке. Белая блузка, черные юбка-трапеция и пиджак мало подходили для сегодняшней погоды, но легкий ветерок помогал справиться с этой дневной жарой. Стоял как никогда потрясающий весенний день. Если бы на Нью-Йорк налетел ураган, я бы и бровью не повела. Я чувствовала себя непобедимой.

Я точно знала, что получу желанное место в квартете, и --">