Борис Викторович Сударушкин - Африка для Яны

девочка, не детСадовский он…

— Но почему же воспитатели мне ничего не сказали?

Э-э, девочка… Им дай Бог за озорниками уследить — об озорниках-то они каждый шаг родителям доложат, а твой сидит тихо, как говорят "есть не просит" — вот как-бы и нет его…

Нина, с трудом хромая, всю дорогу до дома несла Тёму на руках…Мальчик уже не мог идти сам…

Накормив и уложив сына в постель, она заплакала глядя на мальчика, и будто вспоминая что-то, как всегда тихо и чисто запела ему вместо колыбальной испанскую песню Historia De Un Amor, которую со студенческих пор обожала в исполнении Гваделупе Пинеды…

Вот таким Тёма и рос: тихим, не по-детски серьёзным, совершенно пассивным во всём, неуклюжим и, как и мать, прихрамывающим на левую ногу — хотя хромота его была лишь едва заметна… Но была у него и ещё одна черта — он почти никогда не капризничал и не плакал, всегда старался слушаться мать и тётку — такая покорность сына даже тревожила Нину, но раскачать мальчика на обычные детские игры и контакты с посторонними детьми было невозможно… Единственным исключением была Яна. Она была на 2 года младше, и Тёма с детства усвоил по отношению к ней манеру поведения старшего брата-защитника…

…

— Тёма, не отставай! — кричала Яна. — Мы почти пришли. Вон мой садик…Вон старшая группа.

Она почти втащила прихрамывающего брата на детскую площадку и крикнула друзьям:

— Вот мой брат Артемий!!! — она же была уже большая девочка, ей было 5 лет, и она знала, что когда люди знакомятся нужно представляться полным именем…К тому же это была старшая группа — они были ровесники Тёме, но старше её на 2 года — а так хотелось быть с ними на равных…

Трое мальчиков и две девочки из старшей группы с усмешкой уставились на Тёму и Яну:

— Ого, — сказал самый бойкий. — Артемий… Я так и знал, что у нашей Мальвины должен быть Артемон, хахаха..

Шутка прошла. Им читали Буратино и история Мальвины и её пуделя Артемона была известна всем…

— А твой Артемон говорящий? — сострила старшая девочка.

— Он не Артемон, он — Артемий! — Яна не понимала, что происходит. Она всё ещё старалась подружиться…

— У меня есть колбаска, — продолжал острить мальчик. — Ну-ка, гав-гав и попрыгай, — он вынул бутерброд из пакета и поднял его высоко над головой Тёмы.

Тёма стоял молча и растерянно.

— Он Артемий, — повторила Яна, но её голос уже дрогнул. Она почувствовала обиду и что всё пошло не так, как она предполагала…

— А может ты тоже хочешь колбаски? — присоединилась к стёбу другая старшая девочка. — Ну ка, дай, я её покормлю, — она выхватила колбасу у мальчика и с силой сунула её прямо в рот Яне…

От неожиданности Яна даже не могла заплакать… На её лице отразилась беззвучная гримаса плача, но ни слёз ни рыданий ещё не было…

И тут Тёма сделал шаг вперёд…

— Твой Артемон кусается? — попытался продолжить травлю мальчик, но Тёма молча и пристально смотрел мальчишке прямо в глаза… Мальчик замолчал и вдруг сел на корточки… Тёма уставился в глаза девочке и она, вдруг обмякнув, тоже очутилась на корточках…Он сделал шаг к третьему, но тот вдруг со всех ног бросился бежать прочь…Оставшиеся двое, в оцепенении повернулись и медленно пошли к корпусу…

И в этот момент Яну как прорвало…Обида вырвалась наконец наружу слезами и громким рёвом…Яна рыдала и икала от слёз, она вытирала кулачком глаза, но слёзы потоком лились из глаз…

Тёма не знал как успокоить сестрёнку…

— Они убежали, — говорил он. — Не плачь…

Но девочка не могла успокоится…Тёма был в отчаянии:

— Хочешь, я тебе кролика подарю? — сказал вдруг мальчишка, не в силах придумать что-либо ещё…

— Какого кролика? — сквозь слёзы спросила Яна, заикаясь и икая от содрогаших её маленькое тело рыданий…

— Посмотри мне в глаза, — сказал Тёма. — Я тебе его подарю, но только на 5 минут, пока ты успокоишся…

Он внимательно и пристально посмотрел в заплаканные глаза двоюродной сестрёнки и она вдруг почувствовала тёплую и пушистую тяжесть в своих руках. Её руки держали большого серого кролика, который внимательно смотрел на неё снизу вверх…Удивление было столь велико, что девочка моментально перестала плакать…Она услышала вдруг почти колыбельную песню на непонятном яыке, которую так любила петь Тёмина мама, её тётя Нина, но сейчас она почему-то понимала слова — "ты далеко от меня и в душе моей одиночество, так почему-же Бог внушает нам мечты о том, --">