Asti Brams - Паук

какой-то момент мужчина сжалился. Сильная рука вдруг легла мне на затылок, зарывшись в волосы и заставляя запрокинуть голову. Одно мгновение и жесткие, теплые губы завладели моим ртом, проглатывая громкий стон, когда мощные сокращения протяжной вспышкой разошлись по телу.

Эти ощущения напугали и удивили меня настолько, что я не могла выдавить ни звука. И пошевелиться не могла, даже когда мужчина отпустил и отстранился, оставив на моем языке свой терпкий вкус. Сквозь шумное дыхание я слышала — он, все еще был здесь, но ничего не предпринимал.

— Ты мне нравишься, — услышала я в какой-то момент, и обжигающие иголки разошлись по телу. — Будешь приходить, когда скажу. Я дам знать, что делать и… — его пальцы властно захватили мой подбородок, — не вздумай нарушать мои условия.

После этих слов мужчина не спеша освободил мои запястья и уверенным шагом покинул кабину. И только когда я услышала, что дверь за спиной закрылась, позволила себе снять повязку. Только когда пространство освободилось от его тяжелой энергетики, я осознала, что даже не озвучила свою проблему а уже согласилась на договор, который оплатит ее решение.

Сердце лихорадочно забилось в груди… Значит, он все знал! Стало по-настоящему страшно — что же это за человек?

Глава 1

— Суд постановил: Тереева Михаила Константиновича признать виновным в совершении преступления предусмотренного частью первой статьи 105 уголовного кодекса Российской Федерации, и назначить ему наказание в виде лишения свободы сроком на семь лет, с отбыванием в исправительной колонии общего режима…

Первые секунды самые страшные. Когда сердце прогоняет раскаленную кровь до основания мозга, заставляя в полной мере ощутить каждый осколок разбитой реальности.

Глядя на брата сквозь пелену горячих слез, я закрыла рот дрожащими руками не в силах справиться с лавиной эмоций. Душераздирающий вопль мамы лезвием пробрался в сердце и буквально выдрал меня из шока. Ее искажённое лицо намертво врезалось в сознание, как и опущенная голова папы, что сдерживал скупые слезы кулаком.

Мы не были готовы к этому. К этому просто невозможно быть готовым! До последнего верили, что правосудие разберется. Но подонки сделали все, чтобы засадить его.

Вокруг поднялся гомон, сочувственные вздохи, недоумение… И только Миша знал, что так будет. Это было видно по его глазам, отражающим лишь хладнокровие и тяжесть. Он достойно принял приговор. Возможно, потому что так и не смог смириться со своим грехом.

В какое-то мгновение брат бросил взгляд исподлобья куда-то в конец зала и сразу поменялся в лице. Черты ужесточились, а карие глаза отразили стальной блеск. Я машинально повернула голову и оцепенела, увидев солидного мужчину, что стоял у выхода. Он был абсолютно бесстрастен к происходящему. Единственное, что выражал его взгляд — холодное превосходство.

Шакал… Теперь передаст своим хозяевам, что черное дело сделано!

Когда клетка открылась, и конвой повел брата на выход, мама не выдержала. На грани отчаяния бросилась к нему, не думая о последствиях.

— Миша, Миша!.. Сынок.

Мы с папой не успели остановить ее, и один из конвоиров сделал это за нас, довольно небрежно отпихнув женщину. Глаза брата мгновенно налились кровью.

— Руки убрал от нее, СУКА!

Он умудрился вырваться и лягнуть этого мужика. Но тут же получил целенаправленные удары дубинкой со спины.

— Мордой в пол, бегом!

— Нееет! Не троньте его! — взвыла мама, а у меня все внутри свернулось в комок, как будто это я получала удар за ударом.

— Мам… мама все будет хорошо! — сдавленным голосом постарался успокоить Миша, когда его подняли с пола, заломив руки вверх, и в этом полусогнутом состоянии повели к выходу.

— Мамочка, успокойся, пожалуйста, — начала шептать я дрожащими губами, обнимая ее за плечи.

Брат успел перехватить мой взгляд. и пришлось отдать все силы на это мгновение, чтобы сделать благословляющий и решительный кивок. Он не должен видеть меня раздавленной. Он должен уходить со спокойной душой.

— Твари… — услышала я надорванные обвинения мамы. — Твари!.. Жизнь парню загубили…

Я не сразу обратила внимание, что ее голос слабеет. Только когда родная рука внезапно выскользнула из моих объятий, и раздался взволнованный бас папы:

— Вера… Ну что же ты, Вера!

Она осела прямо на пол, как будто ноги разом ослабели.

— МАМА!.. — вскрикнула я, --">