Мэри Стюарт - Гончие Гавриила

говорит, что Бен до вечера не придет. Давай, наливай.

― А его мамы тоже нет?

― Его мать умерла. Домом управляет сестра его отца, но она не выходит. Нет, она живет не в гареме, не принимай такого любопытного и мечтательного вида, но у нее длинная сиеста, и она до обеда не появляется. Куришь?

― Не сейчас. Я мало курю, иногда просто ради удовольствия, глупо, да? Боже мой, что это? Гашиш?

― Нет, совершенно безвредно. Египетские. Выглядят ужасно, да? А теперь рассказывай, что делала. ― Он принял от меня чашку крепкого черного кофе и в ожидании откинулся на шелковую подушку. Четыре года быстро не опишешь, тем более что к эпистолярному жанру мы были равнодушны. Думаю, прошло больше часа, солнце передвинулось, и тень закрыла половину двора. Кузен потянулся, закурил еще одну египетскую сигарету и сказал:

― Слушай, а что ты так прицепилась к группе? Может, передумаешь, и расстанешься с ними? Пробудешь до воскресенья, и я тебя повезу по красивой долине Барада, по хорошей дороге.

― Спасибо, но лучше пока останусь с ними. Мы тоже поедем на машинах, а по пути заедем в Баальбек.

― Я тебя туда отвезу.

― Это было бы потрясающе, но я обо всем уже договорилась, упаковала вещи, а здесь еще всякие проблемы с визами. В моей стоит завтрашнее число, а есть еще такая штука, как групповой паспорт, и так уже был шум, что я хочу остаться, когда группа уедет в Англию в субботу, еще раз я не выдержу. Поеду.

― Ну ладно, увидимся в Бейруте. Где остановишься?

― Думала, как только останусь одна, переберусь в «Феницию».

― Присоединюсь. Сними мне комнату, ладно? Позвоню, когда буду выезжать из Дамаска. Что ты, кстати, планируешь делать, кроме, конечно, визита в Дар Ибрагим?

― Дар Ибрагим? ― повторила я тупо.

― Дом двоюродной бабушки Харриет. Он так называется, наверняка ты знаешь, Нар Ибрагим, на реке Адонис.

― Я… Да, наверное знаю, но забыла. Господи, бабушка Ха… Никогда не думала… Это, значит, недалеко от Бейрута?

― Примерно в тридцати милях по прибрежной дороге в Библос, а потом вглубь материка к горам до истока Адониса. Дорога идет по гребню горы с северной стороны долины. Дальше в реку Адонис впадает река под названием Нар-эль-Сальк. Дар Ибрагим расположился в середине долины, где встречаются реки.

― Ты там был?

― Нет, но собираюсь. Ты что ли правда про это не думала?

― Даже мысль не промелькнула. Конечно, собиралась подняться к истокам Адониса, к водопаду и храму кого-то там, и месту, где встретились Венера и Адонис, думала нанять машину в воскресенье, когда уедет группа… Но, честно, совершенно забыла про бабушку. Я ее почти не помню, мы были в Лос-Анджелесе, когда она последний раз была дома, а до этого… Господи, да лет пятнадцать прошло! И мама ничего не говорила про это ее жилище ― Дар Ибрагим, да? Наверное, это потому, что у нее с географией не лучше, чем у меня, и она никогда не представляла, что Бейрут так близко. Прямо в долине Адониса? Можем поехать вместе, хотя бы чтобы посмотреть, а потом рассказать папе, на что это похоже. Уверена, он подумает, что для меня не все потеряно, если я расскажу, как клала цветочки на ее могилку.

― Она тебе дала бы по зубам, если бы услышала. Она очень даже жива. Ты несколько не в курсе, да?

― Жива? Бабушка Ха? Это кто не в курсе? Она умерла вскоре после нового года.

Он засмеялся.

― Ты думаешь про завещание, но это ничего не значит. За последние несколько лет она их высылает примерно каждые полгода. Дядя Крис получил ее знаменитое письмо, где она отрекается от британской национальности и оставляет всем в наследство по шесть пенсов. Всем, кроме меня. Я должен получить гончих Гавриила и ее экземпляр Корана, потому что проявлял «разумный интерес к действительно цивилизованным странам». Это потому, что я изучал арабский.

― Ты что, морочишь мне голову?

― Про завещания? Вовсе нет. Она отрекалась от нас в красивых ранне-викторианских терминах, ее письма ― памятники эпохи. Семья, Британия, Бог и все такое прочее. Может, не Бог, потому что она собиралась перейти в магометанство. Еще она просила прислать заслуживающего доверия английского каменщика для постройки гробницы, где она будет покоиться с миром Аллаха среди любимых собак. И еще требовалось проинформировать издателя «Таймс», что бумага в заграничном издании слишком тонкая, ей неудобно отгадывать кроссворды, и она бы хотела, чтобы ее поменяли.

― Не может быть, чтобы ты это серьезно.

--">